— Дайлали не тот, кого стоит опасаться. Впрочем, вы же сами чувствуете, кто друг, а кто враг? Может пока не понимаете, но я уже говорил вам про ваши эмпатические способности…

— Говорили, — кивнула. — Может скоро разберусь с этим… Когда пойдём смотреть портал?

— В следующее полнолуние.

— Хорошо, — снова кивнула. — Спасибо за книгу, лорд ректор, я, наверное, пойду?

— Идите, Дорианна, и, пожалуйста, больше отдыхайте, вы ещё не полностью восстановились…

*****

Вечером зашёл Гоший, наконец приведя свою жену, точную его копию, только не бородатую и в платье. В считанные секунды накрыв стол на кухне, она сразу же приступила к психоанализу, заставив меня, шокированную, молча внимать.

Домовая, болтая ножками на слишком высоком доя неё стуле, заинтересованно меня рассматривала, пока не начала говорить:

— Беда у тебя, девочка, — она ткнула своей маленькой пухлой ручкой мне в грудь, — здесь беда. Любовь называется, только вот не разобралась ты пока, что с ней да как. Голова с рождения холодная, а сердце горячее, большое, любящее всё в мире, но другая это любовь, потому и запуталась. Возраст-то пришёл, распустишься скоро, как цветок ночной, в мгновение ока, не заметишь даже.

— О-о, — протянула многозначительно, впрочем, примерно понимая, о чём она. У ведьм я узнала, что маленькие народцы видят сквозь мороки и магию, истинную суть вещей, и часто знают о нас даже больше, чем мы сами. — Любляна, я рада вас, наконец, видеть, — решила всё же поздороваться, а то как-то совсем нехорошо получалось.

— И я тебя, девочка, — она улыбнулась, и мелкие морщинки пробежали по всему её лицу.

— Дядь Гоший говорил, что вы родное что-то во мне почуяли, — вспомнила я, — а что именно?

— Я тогда и не знала, понять не могла, а сейчас смотрю на тебя и чувствую, лесом пахнешь, озёрами кристальными, землёй родной. Будто рождена не человеком, а природой…

— Это как? — удивился Гоший, на секунду перестав уплетать за обе щеки пирог, который «жинка только по особым праздникам печёт».

— А вот так: отец человек, мать человек, народы хоть и разные у них, а внутри словно не человек, словно сама природа: чистая, искрящаяся, нескончаемая. Начало всего и конец всего, и всё ты.

Это всё звучало так странно и непонятно, и в то же время правдиво и логично, что я не нашлась ни с вопросом, ни с ответом, а просто молча прислушивалась к себе.

— Бывает такое, что в простой оболочке матушка природа частичку себя оставляет, редко, но бывает, — Любляна улыбнулась.

— И что это значит? Я не человек? — нахмурилась в попытке разобраться.

— Человек, самый настоящий, просто близкий к миру гораздо больше, чем любой другой. Вот дерево, например, оно растёт бесконечно, зарождается из крупинки и берет своё начало из земли. А конца нет у него, разве что только продолжение в небе, а конца не будет, оно даст плоды, а после вырастут и другие деревья, продолжение того, первого, как вечный источник, нескончаемый. Вот и у тебя так, сила внутри тебя, она вечная, тело твоё умрёт, а сила останется, соединится с миром и будет вечной.

Сделав вид, что всё поняла, многозначительно кивнула. Как дерево, ладно.

— Так-с, с аномальностью моего дара разобрались…

— Не про дар твой говорю, дар — наследство от родителей, я про силу, — поправила домовая.

— А целительство?..

— Нет у тебя такого дара, — мотнула она головой, — но сила твоя, сердце твоё, они чудо творят, исцеляют.

То есть я была примерно права, не целитель я, просто с резервом повезло…

— А друиды?

— Были такие, и в тебе есть. Разные были, и ночные, и небесные, и лесные, — все друиды, а кто в тебе, сказать не могу. Редкий кто-то, не чуяла таких за всю жизнь.

Вот надо было просто поговорить с одной домовой — сразу все ответы узнала! И что голову только ломала, просто ведь всё, ага! Друид во мне редкостный, да и сила — кусочек природы. Логично всё!

Кажется, я была близка к истерике, но старательно себя успокаивала, а Любляна решила меня добить:

— Кровь вампирская в тебе бурлить начинает, чувствую, пока слегка, но скоро и сама заметишь.

— А отчего?.. — резко прервала себя, ощутив на кончике языка вкус чужой крови, крови Эррона.

— Любовь, — пожав плечами, домовая налила мне чай, а после и себе с мужем, — она что только в людях не пробуждает…

Глава 17

Сквозь сон, тягучий и тревожный, я чувствовала навязчивый, но такой родной запах. Он пробирался в нос и рот, оседал на кончике языка металлическим привкусом, кружил голову, заставляя видеть непонятные, но красочные картины, будто разводы весенней палитры. Я чувствовала жар, как горят щёки и покалывает кончики пальцев в желании коснуться чего-то, невнятно мелькающего во сне.