Времени всегда не хватало… Мать моя ведьма, а который час? Я же… мне же… у меня дежурство!!!

— Ты не опаздываешшшь. — прошипел Лелюгрин. — Я бы напомнил.

Фффух. действительно. Можно спокойно допить чашку чая и доесть булочку с корицей. Крей повел носом, и шатья тут же пододвинул ему целое блюдо выпечки. Там были и крендельки, и булочки, и витушки, и «сердечки»… Надо взять с собой на работу, а то вдруг еще какой голодающий объявится… Жаль, конечно, что наши с Мег дежурства редко совпадали. Она любит печево.

Как оказалось. Крей тсже не дурак поесть сдобу Лелюгрина. Витушки и крендельки исчезали из блюда с пугающей скоростью.

Что же делать с мальчишкой? Шатья его явно опасается, оставлять их вдвоем… Интуиция вопила, что результат может быть непредсказуемым, а ведьмы доверяют своей интуиции. А что он там говорил про пешие прогулки по определенному маршруту? Ходить нужно только днем или можно и вечером? И… кстати, зачем?

— Псжапуй… Мсжет. поэтому мы и не встретились? — пробормотал себе под нос Крей. — Время не оговаривалось. — пояснил он громко. — возможно, ты права, и стоит прогуляться ночью.

— Только не ночью. Вечером.

Он независимо дернул плечом, и я прибегла к уже зарекомендовавшему себя способу:

— Риате пожалуюсь.

Сработало. Мы договорились, что Крей гуляет до темноты. Выходили вместе, и часть пути я прошла с мальчишкой. По дороге соображала, что ему не помешала бы новая одежда, да и обувь, носки и белье. Все-таки его риата совсем не продумал бытовые мелочи пребывания младшего братишки на другой стороне. Хорошо хоть, с кем-то договорился, что Крея встретят и, надеюсь, помогут. Но. как видим, до сих пор этого не случилось.

Впрочем, все эти мысли выветрились из моей головы, как только я зашла в отделение.

— Кендис? — удивилась Марица. — Ты что-то забыла? У тебя же сегодня выходной!

Как это — я ЗАБЫЛА про выходной??! Марица объяснила, что Ти-Ти поставил меня первой в график отгулов. Ну, раз уж пришла, так хотя бы зайду к шефу, поблагодарю.

— Кендис. очень удачно, что ты зашла. — обрадовался Ти-Ти.

Его глаза эдак маньячно поблескивали, он втащил меня в кабинет и накинулся с вопросами. И главным из них был — кто из моих подруг поделился Огнем с пожарным магом.

— Он делает гигантские шаги к выздоровлению! — радостно восклицал Ти-Ти. — Зона инфаркта уменьшилась вдвое, ты понимаешь, что это прорыв?! Почему сразу не сказала, что можешь привлечь к лечению огненную ведьму?!

Та-ак… Вот о чем я совсем не подумала… Дело в том. что огненные ведьмы — это оксюморон. Огонь плохо сочетается с ведьминской сутью, что-то такое нам в школе объясняли, естественно, но… я тогда не запоминала вещи, настолько далекие от насущных потребностей.

— Шеф. а столичные лекари к нам надолго?

— Пока недели на две. а там… Кендис. не пытайся перевести разговор! Сама не скажешь, я ж не постесняюсь у Люмерье спросить.

— Я не перевожу. — взгляд в пол. — А как там пациент? Мсжет. мне стоит его навестить?

— Даже та-ак? — с каким-то веселым удовлетворением переспросил Ти-Ти. — Пойдем, я тоже взгляну перед уходом.

В палате пожарного уже не было капельницы. Да и сам он выглядел не в пример бодрее. Уже полусидел с подушками под спиной и… когда мы вошли, отложил вечернюю газету.

— Как себя чувствуете, господин Люмерье? — дежурно поинтересовался Ти-Ти.

— Благодарю, намного лучше, господин Тимберлейк. — ответил он все еще хрипловато (не забыть обследовать его на предмет дыхалки!).
– здравствуй, Кендис. — теперь больной обратился прямо ко мне.

— Добрый вечер, господин Люмерье. — сказала вежливо я. лихорадочно соображая, в какой степени сознания он находился во время визита Крея.

Когда объявился Райан, он уже неплохо ориентировался, а вот до?

— Дайте-ка мне посмотреть ваше сердце. — Ти-Ти подошел и привычно прилсжил ладонь к груди пожарного. — Прекрасно, просто превосходно! Кендис. я сказал вдвое? Уже втрое!

— Кендис — моя спасительница. — громко объявил Люмерье.

— Не выдумывайте, господин пожарный маг. — возразила я.

— Кто поделился с вами энергией? — в лоб спросил Ти-Ти.

На губах пожарного расцвела улыбка:

— Как? Она вам не сказала? Кендис. ненаглядная моя. не стесняйся, в том. что ты сделала, нет ничего предосудительного.