Шрифт:
Что ж, сердцу этого человека Сила не потребуется больше никогда!
Одно быстрое движение, булькающий хрип, и толстяк с перерезанным горлом остался лежать на земле. Потом еще один селянин, стоявший чуть дальше, охнул, когда кинжал Арона вошел в его правую глазницу, а его вилы перекочевали в руку Арона, чтобы долю мгновения оказаться в животе третьего селянина.
Они были расслаблены, они не ожидали сопротивления, никто не предупреждал их, что сражаться придется по-настоящему. Они собирались постоять вокруг горящего дома, а потом получить щедрую награду. Сжечь спящего, неспособного сопротивляться человека, — да, именно такое было им по душе…
Арон мог бы просто раскидать их в стороны, не убивая, так было бы даже быстрее, но холод и пустота внутри требовали крови.
Кто-то неподалеку закричал, призывая на помощь. Значит, сейчас сюда кинутся бывшие легионеры. Обычные селяне были рядом с Ароном как овцы рядом с волком — их было много, больших, неуклюжих, но только единицы из них действительно могли драться. А вот легионеры — нет, легионеры овцами точно не были.
Рядом свистнула стрела — и воткнулась в селянина, который за мгновение до того получил от Арона полный живот вил… Кто-то додумался привести стрелка — или стрелков. И они не всегда будут мазать.
Арону огляделся, выискивая стрелков, выискивая их оружие. Нашел — и выпустил последние капли Силы. Тетивы лопнули, а стрелки получили полные ладони заноз от внезапно расслоившегося древа луков — к сожалению, на большее остатков его магии не хватило.
От дома до леса было не более ста шагов — и селяне, которые должны были заграждать Арону дорогу, уже кинулись в стороны, напуганные, а бывшие легионеры были еще слишком далеко.
Лес был густой, заросший подлеском. Там не пройдут лошади. Там он сможет оторваться от погони — если они все же решатся его преследовать…
А потом, позднее, он вернется — и стребует с жителей этой деревни долг.
За все.
Глава 8
Осенью деревня выглядела еще более цветущей и богатой, чем полгода назад, когда Арон покинул ее.
Урожай собран, закрома полны, стада тучны.
Люди — здоровы, сыты, довольны жизнью.
Арона и его сопровождение селяне провожали лишь умеренно любопытными взглядами — как и должно было быть — и возвращались к своим важным разговорам. О цене на зерно. О будущей ярмарке. О налогах…
Арон не стал тратить магию на то, чтобы спрятать свою настоящую внешность. Всего лишь несколько мелких трюков из арсенала лицедеев да одеяние богатого тара, а не потрепанного жизнью наемника, каким он выглядел весной, — и ни в чьих глазах не мелькнуло узнавания.
Поблизости раздался возмущенный вопль, потом взрыв смеха — и Арон натянул поводья, пропуская радостно визжащих детей, со всех ног несущихся куда-то — вернее, от кого-то, — и луч солнца на мгновение отразился от кольца на его мизинце.
Кольцо было из белого золота, простое, без узоров. Для глаз обычного человека — безделушка. Для глаз мага — сгусток Силы. На самом деле — старинный артефакт, который, к сожалению, предстояло вскоре вернуть — Эвита не любила надолго расставаться со своими сокровищами. Артефакт, который должен был сообщить своему хозяину, если где-то поблизости находились Светлые маги, если открывались их Врата, если таились расставленные ими ловушки. После весеннего фиаско Арон стал доверять своему чутью куда меньше, чем прежде.
Дом старосты Арон видел и в прошлый раз, помнил, где тот находится, поэтому блуждать в поисках не пришлось. И внутрь их запустили сразу — стоило лишь махнуть в воздухе свитком с красной печатью — точной копией малой печати Наместника.
— О, благородный тар! — на лице слуги, открывшего им ворота, отражалось радостное удивление. — Простите, что староста не встречает вас лично. Мы не ждали известия от Наместника так быстро, думали, только через месяц, после ярмарки… Да, позвольте сюда… Я сейчас же сообщу ему… Надо же, наша деревня станет городом, мы все — городскими, а староста — мэром! Даже не верится…
Арон наблюдал, как староста ломает печать, как разворачивает свиток — и как вытягивается его лицо.
— Но здесь же… здесь ничего не написано! Это какая-то ошибка!
Смысла в том, чтобы давать старосте пустой свиток, не было никакого. Арону не нужно было тянуть время, не нужно было продолжать притворяться — дверь была уже закрыта, щиты от подслушивая поставлены — но наблюдать за чужим ошеломлением было забавно. Такое искреннее недоумение, такая искренняя растерянность… Арон старался не шутить над друзьями и союзниками — мало кто из них был способен оценить его чувство юмора. Оставались только враги.