Автомобиль сбавил скорость, свернул на неасфальтированную дорогу и слегка закачался из стороны сторону, поднимая клубы пыли.

Впереди тянулся ржавый сетчатый забор, пытаясь сдержать величественный лес, который разорвал бы его, как ниточку, едва пожелав выбраться наружу. Посередине висела полосатая колбаска шлагбаума, за которой виднелись сплошь поросшие зеленью дачные домики разных форм, цветов и размеров.

Из крошечной избушки на въезде вышел старичок таджик с лукавыми морщинками вокруг глаз, спросил, к кому прибыли, и указал направление: следующий же участок. Да Зюнечкины и так это знали.

Хотя, по правде говоря, саму бабушку Васька знала не слишком-то хорошо.

Во-первых, до недавнего времени та всё время работала, руководила и заниматься внучкой ей было попросту некогда. Когда же она всё-таки вышла на пенсию, разом вдруг продала московскую квариру, купила загородный дом с огородом и с головой ушла в грядки. А во-вторых, и, пожалуй, в главных, мама с бабушкой встречались нечасто, потому что никогда особенно не ладили.

Оттого-то, завидев свою мать на подъездной дорожке, Ульяна вытянулась в струну, закрыла глаза и глубоко-глубоко вздохнула, словно перед прыжком со скалы в бездонное бушующее море.

Остановив машину, обменявшись приветствиями и расцеловавшись с хозяйкой, папа начал деловито выгружать вещи на лужайку. Бледная и гораздо менее решительная мама последовала его примеру. Васька же глядела на встретившую их пожилую женщину с опаской и восхищением одновременно.

Было в ней что-то от древнего полководца: высокая, крепко сбитая, в разы больше своей тщедушной дочери, с тяжёлым узлом седых волос на затылке и пламенно-алым фартуком на необъятном животе, стояла она, сдвинув густые брови, уперев руки в бока, и закрывала солнце – по крайней мере, шестилетней девочке.

С одного бабушкиного плеча свисал, словно боевой плащ, яркий платок, обильно украшенный цветами и бахромой, а на другом, как хищная птица, неподвижно восседал большущий полосатый кот и смотрел на девочку немигающими жёлтыми глазами.

– А как его зовут? – выпалила Васька вместо «здравствуй».

– Да как тебя! – нахмурившись пуще прежнего, но всё же проигнорировав бестактность внучки, произнесла бабушка. Голос у неё был резкий, громкий, хорошо поставленный – точь-в-точь, как у директора детского сада. Одно слово, начальственный. – Я всегда говорила: глупо называть ребёнка, тем более девочку, кошачьим именем.

– Чья бы корова мычала, – давно готовая, моментально нырнула в ледяную воду Ульяна. – Владлена Тракторовна!!!

Папа, не успевший вовремя удержать жену и понимающий, что с профилактикой конфликта опоздал, закрыл рукой глаза.

– Как ты смеешь так разговаривать с приютившей тебя матерью? – столь же молниеносно ринулась в контратаку старушка (если кто-то рискнёт её так назвать). – В наше время такого не было! Я названа в честь самого Владимира Ленина, вождя мирового пролетариата…

– … бандита, жулика и казнокрада, – воспользовавшись паузой закончила за неё Ульяна.

– Не сметь рассуждать о том, чего не знаешь! – рассвирепела бабушка. Вены на её шее вздулись, обвислые щёки грозно задрожали, карие глаза на мгновение вспыхнули жёлтым, словно у кота Васьки, светом.

Сам кот, видимо, во всём солидарный с хозяйкой, резко спрыгнул на четыре лапы прямо перед мамиными балетками, вздыбил серую спину и устрашающе зашипел.

Поверженная Ульяна в испуге юркнула за мужа, а Владлена Тракторовна, вознесшая, чтобы погрозить кулаком, руку, лишь махнула на дочь, не дожидаясь помощи, подхватила две самые неподъёмные сумки и скрылась с ними в глубине дома. Довольный питомец со вскинутым хвостом и великодушием победителя двинулся ей вслед. Собравшийся было ринуться туда же отбирать тяжёлую ношу Филипп, взглянул на готовую вот-вот расплакаться жену и остался её утешать:

– Ну Улечка… Зюнечка моя, ну…

Васька – не кот, а девочка – потрусила через тёмную прихожую в кухню: туда, где бабушка уже вовсю шуршала пакетами.

– Бабуль, а что это у тебя за прозвище такое чудное, Тракторовна?

– Не прозвище, а отчество! – строго обрубила бабушка фразу вместе с горбушкой хлеба. Затем, сунув Ваське пакет с зеленью едва ли не с неё размером – «на-ка вот, подержи!» – стала ловко разбирать его и рассказывать.

– Трактор – так папу моего звали. Смотри-ка не смейся, схлопочешь! Нормальное имя для Советского Союза.

И снисходительно пояснила, увидев во внучкиных глазах непонимание:

– Это в прошлом веке страна так наша называлась. Тогда только первый отечественный трактор выпустили, гордились очень, детей в честь него называли. Верили в труд, в общую идею, в светлое будущее. Не то что сейчас: вообще никто ни во что не верит…

– В прошлом веке? – не дослушала Васька ворчаний, силясь вообразить такую старину по просмотренным мультикам. – Это когда все во дворцах жили и носили платья красивучие, с бантиками?