Чародей вздохнул. По всему было видно, что он ожидал такой реакции.

– Я надеялся…, – начал он.

– Так я и знала! – не дослушав, завопила Римса. – Ваше лекарство слишком старое. Оно больше не действует!

Са вскочила с подстилки. Она задыхалась от бессилия и обиды.

– Я вернусь, когда ты успокоишься, – сказал чародей, развернулся и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

Римса сделала несколько шагов вслед за ним. Что теперь делать? Куда идти? Лес огромен и полон ужасов. Как жить, если больше нет древесного массива, колонии, близких, ничего, никого! Она может еще раз попытаться дойти до родных мест. Может погибнуть по пути.

Римса опять легла на сухую траву. Коврик дышал теплотой полуденных цветов. Счастливые мурамсы сплели его. Безмятежные толстушки, окруженные работящими мужьями, гомонящими детьми, – огромной дружной семьей в одном доме. У нее тоже так было.

«Зачем все? – подумала она. – Ничего не имеет смысла».

Какое-то время Римса лежала без сил, следя за движением теней на потолке. Она чувствовала себя очень усталой и пустой. Ей не хотелось идти домой. Не хотелось также оставаться во дворце чародея. Ничего не хотелось. Может быть, только провести вечность в мерцании свечи на коврике счастливых мурамс.

Свеча выгорела почти полностью, когда вновь появился Грибас.

Он тихо сел у изголовья.

– Ты не дала мне договорить, – начал он. – Ты кричала. А я не люблю перекрикивать кого бы то ни было. Ты неправа. Снадобье действует. Недостаток в тебе самой. Тебе не хватило терпения. И теперь придется начать все заново. Прежняя доза сгорела в твоих эмоциях.

Кувшин звякнул о край стакана. Римса смотрела на темную жидкость без всякого энтузиазма.

– Все равно тебе не остается ничего другого, – вздохнул чародей. – Пей еще раз.

«И то правда», – вяло подумала Са и выпила снадобье, на этот раз медленно, по глотку.

Почти тотчас после этого она заснула. Ей приснилась боль. Боль растягивала сосуды, распирала тело. В холодном поту она открыла глаза и поняла, что боль не сон. Чародей не обманул. Снадобье начало действовать. Боль росла. Время перестало существовать. Приходил и уходил чародей. Давал ей еще какое-то питье. Страдания затихали, потом возвращались с прежней силой. Раз или два появлялся шусенок. Пушистой тенью он скакал у изголовья и бил в огромный бубен. Боль растворялась в мерных ударах, расплывалась, становилось легче дышать. Потом все внезапно закончилось. Сошли тишина и легкость. Римса ощущала тишину и легкость в каждой клетке своего тела. Просторная пещера словно съежилась в размерах. Римса могла поклясться, что достанет потолок, если только протянет руку. А прежде он казался таким высоким.

– Ты выросла, – сказал чародей. – Превращение окончено.

– Превращение окончено, – пискнул следом шусенок.

«И этот туда же», – подумала Римса. Она повернула голову на звук их голосов и вздрогнула от неожиданности. Сначала она увидела малюсенькую дверь. Может быть, во время превращения, когда сознание застилалось пеленой боли, ее каким-то образом перенесли в другую комнату? Прежняя дверь, в которую она входила, была огромная и тяжелая. Надо спросить у чародея. Но где же он? Римса оглядывалась в полумраке.

– Нельзя ли побольше света? – попросила она.

Крошечной свечи, мерцающей в углу, казалось явно недостаточно.

В ответ на ее просьбу вспыхнуло еще несколько огоньков, и в их отблесках Римса увидела, наконец, чародея. Она вздрогнула еще раз. Крошечная фигурка, задрав седую голову, смотрела на нее откуда-то совсем снизу, совсем с пола. Рядом с ней шевелилось существо еще меньшего размера, похожее на клочок пуха.

«Да это шусенок! – пронзило Римсу. – А этот, седой, – чародей. Какие они маленькие!»

– Сейчас мы выпустим тебя отсюда! – прокричал снизу чародей.

Он повернул невидимый рычаг в углу. Стена поехала в сторону. Яркий свет, ароматы цветов и теплой травы хлынули в пещеру.

– Вылезай! – скомандовал чародей.

Римса подползла к открывшемуся выходу и просто перевалилась через край наружу. Она скатилась на землю. Чародей и шусенок спустились следом по веревочной лестнице.