— И хорошо, — мистер Бьянцонни прижал ладони к груди. — Мы вас ждем… мы очень вас ждем.

В этом Лотта не сомневалась.

А потому также серьезно ответила:

— Я вернусь. А если нет…

…к счастью, разубеждать ее не стали, понимая, что жизнь сложна и полна неожиданностей.

— …то вы знаете, как поступить.

— Все будет согласно вашей воле…

…и родственников она не обрадует. Впрочем, Лотта подозревала, что, если дело дойдет до завещания, она и сама будет не рада.

Все-таки жить хотелось.

И теперь у нее даже цель появилась, не сказать, чтобы глобальная, но… должна же от этой поездки польза быть.

Данияр смотрел, как за бортовыми экранами гаснут звезды. Нынешнее зрелище было напрочь лишено изящество, да и виделось в нем нечто тревожное. Или это нервы?

Определенно.

Лайнер медленно разворачивался. Время от времени по огромному телу его пробегала дрожь, напоминавшая людям, что собрались на палубе, сколь хрупко на самом деле это вот творение рук человеческих. И верно, когда-то давно, на заре времен, мореплаватели испытывали сходные чувства…

— Ты хмуришься, — тихо сказала Некко, а прочие одару отступили, чтобы не мешать беседе. Только во взгляде Эрры примерещился лукавый блеск.

— Это просто… не знаю, неспокойно, — Данияр никому не сказал бы это, кроме нее, которая не станет говорить, что дурным предчувствиям верят лишь древние старухи или вот старики, или вовсе люди глупые, не знающие, что верить следует лишь разуму.

— Беспокойно, — согласилась Некко чуть склонив голову.

Сегодня она выбрала белые одежды. И белизна их подчеркивала медный оттенок кожи. В светлых волосах поблескивали камни.

— Почему?

— Не знаю. Может, потому что тебя пытались убить?

— Нам вовсе не обязательно ждать, — Эрра шагнула ближе и отмахнулась от недовольства подруги. — И слушать того человека. Скажи, и она умрет.

— Тебе все лишь бы убивать…

— Можно подумать, ты у нас милосердная…

Не милосердная. Вспомнился и суд, и дознание, и казнь, на которой Некко сама вызвалась присутствовать, и Данияр не отказал.

А после узнал, что и в процессе дознания она участвовала, пусть никто-то от верного приятеля Миршара до последней ищейки и не готов был признать, что она спускалась в подвалы.

Не только спускалась.

— Дело не только в милосердии, — Некко одарила Эрру рассеянным взглядом. — Ты не думала, что мы все можем ошибаться? Делать выводы на основе одного лишь разговора?

— Ну…

— Наблюдать, — жестко сказала Некко. — И не подпускать близко никого…

Данияр согласился.

— А эту вашу… Алину? — проворчала Заххара, которая смотрела на звезды и думала… как понять, о чем думает женщина? Красивая женщина, которая — еще недавно Данияр готов был бы поклясться в том — должна бы быть счастлива, ведь у нее есть все, чего женщина может лишь пожелать.

Но счастливой Заххара не выглядела.

— И ее тоже, — сказала Некко. — Она хотела поездку? Она ее получила. И если я что-то понимаю в людях подобного толка, ей дико неудобно. И потому она сама будет всячески избегать встреч. Нам нужно лишь немного помочь ей в этом.

Шеф слушал рассеянно, будто вовсе не интересно ему было, что Кахрай говорит. И Кахрай не мог отделаться от ощущения, что, что бы он ни сказал, слова ничего не изменят. Решение принято, а он, как и его подопечный, перестали вдруг быть важны.

Нехорошее предчувствие крепло с каждым мгновеньем.

По спине побежал холодок и появилось знакомое ощущение тени цифрового прицела.

— Чудесно, — Шеф сцепил руки и чуть подался вперед. — Я очень доволен. Продолжай.

— Что продолжать?

— Все, — Шеф махнул рукой. — Планы изменились… идите по маршруту.

— А…

— Оказалось, что все не так и плохо. Нам удалось договориться с Раххом. Будет совместный, поэтому просто отдыхайте…

— И…

— Они отзовут заказ.

Почему-то Кахрай не поверил.

— Премию я перевел. Остаток суммы получишь по завершении дела.

— Спасибо.

К ощущению добавилось весьма четкое понимание, что их сдали. Просто взяли и… правда, если с Кахраем все понятно, то ведь подопечный его — дело другое. Таких, как Кахрай, много, списанных по ранению ли, вышедших по окончанию контракта, молодых, голодных, готовых служить верой и правдой за довольно скромные по пониманию корпораций, суммы.

Но Тойтек Мискари — не какой-то там силовик.