Проблема внезапно встала передо мной в лице Фёдора Михайловича, который летел к входу, будто ошпаренный. Увидев меня, остановился в паре метров весь красный и без пяти минут огнедышащий. Я бы испугалась, если бы классный не выглядел слишком смешно.

— Ты! — некрасиво ткнул он в меня пальцем и не смог дальше собраться с мыслями.

— Я за позами ходила, — невинно хлопнула я глазами. У меня даже настроение поднялось от такого приёма.

— Ты! — ещё раз повторил Фёдор Михайлович, разгневавшись сильнее.

Он пыхтел и, казалось, надувался как воздушный шар. Я даже задумалась, не натворила ли чего ужасного до побега с территории. Но прогул занятий классный мне сам простил, признав чужую постель уважительной причиной, а самокрутки я только пообещала.

— Ай! — наконец, сдулся учитель, не дождавшись от меня никакой реакции. — Делай что хочешь. Всё равно твоей печени уже не помочь. Позы так позы.

Мужчина ушёл, а я осталась стоять как громом поражённая. Пакет с вкуснятиной медленно выскальзывал из пальцев. Он бы так и грохнулся на землю, если бы в последний момент его не подхватили.

— Привет! Ты чего здесь застыла? — спросил Ваня, радостно мне улыбаясь.

А я вот радоваться не могла. Я мысленно выбирала себе место на кладбище и хоронила. Интересно, сколько я ещё проживу? Год? Два? Или лучше сразу умереть? Цирроз это, наверное, больно… А я ещё над директором чуть не посмеялась, а вот сама…

Слёзы набежали на глаза непрошено. Так жалко себя мне не было никогда. Я стояла перед Ваней, который от беспокойства не знал, что делать, хотела хоть что-нибудь объяснить, но боялась открыть рот и разрыдаться.

— Лида, Лидочка, тебя обидел кто-то? — спросил он, ласково поглаживая меня по щеке и умоляюще заглядывая в глаза. — Пойдём-ка присядем.

И он меня куда-то повёл, обняв за плечи. Я бы, наверное, всё-таки разрыдалась, но Ванино присутствие рядом придавало сил — нельзя же допустить, чтоб косметика потекла перед парнем.

До лавочки он меня не довёл — я встала как вкопанная, глубоко вздохнула и, собравшись с духом, выпалила:

— Фёдор Михайлович сказал, что у меня проблемы с печенью. Наверное, я…

Продолжить я так и не смогла — слёзы грозили потечь просто градом, поэтому пришлось захлопнуть рот. Да и Ваня, стоило мне замолчать, потащил в неизвестном направлении с какой-то бешеной скоростью.

— А мы куда? — на ходу спросила я, подрастеряв по дороге всю жалость к умирающей.

— К Рувену Гедальевичу.

— Но он же тебя не очень любит.

— И что? Думаю, назло ложный диагноз он ставить не станет.

Старый знахарь нашёлся опять же в библиотеке. Я, конечно, не хотела обсуждать своё печальное положение при Евдокии Ивановне и совершенно незнакомом долговязом рыжем мастере света, который опять хотел всем руки пообрывать, но тут уж никто не спросил.

— Рувен Гедальевич, — позвал Ваня.

Старик скосил на нас глаза, снял очки, обернулся и важно так сказал:

— Добрый вечер, ребята.

— Добрый вечер, — со вздохом согласилась я, боясь поругаться. Может меня ещё можно спасти?

— Рувен Гедальевич, — не стал заморачиваться Ваня, а сразу перешёл к делу, — посмотрите, пожалуйста, с Лидой всё в порядке? Лучше вас специалиста мы всё равно не найдём.

Знахарь хмыкнул, довольный похвалой, надел очки обратно и стал внимательно меня разглядывать, затем снял, посмотрел ещё раз.

— Не беременна, если ты об этом, — вынес он неожиданный вердикт, — а если она плохо себя чувствует, так либо давление, либо простудилась. На улице бардак, а она до нитки мокрая. Ты бы её лучше не в библиотеку вёл, а сдал матери в тепло да переодеться.

О, мой бог! Он точно лучший знахарь здесь? Это я и сама сказать могла, особенно про беременность — мои зелья ещё ни разу осечек не давали, даже папа иногда особо важных клиенток ко мне отправлял.

— Фёдор Михайлович сказал, что моей печени уже ничего не поможет, — решила я внести ясность.

— Ах это! — рассмеялся старый учитель. Вот сейчас, поди, скажет, что да мол, не помочь, но о таком даже говорить нет смысла — сама должна знать. — Меньше его слушай. У него насчёт печёнок какой-то пунктик. Видать, умер кто от этого, но я таких личных вопросов не задаю, поэтому не знаю наверняка. Нормальная у тебя печень. Да, по сравнению с теми, что у большинства наших учеников, она похуже будет, но я тебя уверяю, Лида, ты с ней проживёшь ещё очень и очень долго, если ничем не испортишь.