— Твоя мама как-то не мелочилась с наказанием за одну единственную прогулку. Я подумал, что и за трёп мне прилететь может. Кате бы тоже не сказал, да она с живого не слезет. И я не знал, что вы уже задружились. Она редко информацию кому-то сдаёт.

— Ты Катю с Альбертом выпустишь, если я за них расплачусь? Не понравятся эти — сделаю другие или зельем, — приступила я сразу к делу.

— Да запросто! — аж выдохнул Петя.

— Только смотри, чтобы никто не пронюхал о моём участии. Вообще никто.

— Боишься, маме доложат?

Я прикусила губу. Какой линии придерживаться, я ещё не выбрала, поэтому решила слегка перевести тему.

— Моя мама же у вас преподаёт? Ты её внешне хорошо знаешь?

— Намекаешь, что я мог перепутать? — вздёрнул он бровь.

Прикусив губу, я покачала головой. Глупые, вопросы, конечно, но я намекала не на то.

— Во сколько она к тебе подходила и во что была одета?

— Белая блузка, чёрные брюки… — ответил он неохотно. И смотрел на меня так… пренебрежительно. Как на сумасшедшую. — Время не помню. Перед отбоем где-то.

Нет, так дело не пойдёт. Мне сейчас куда важнее узнать, кто ставит мне палки в колёса, чем не вызвать подозрений. Конечно, нехорошо ввязывать сюда школоту, да других свидетелей нет.

— Она вчера пришла часов в восемь, сняла чёрное платье и завалилась спать.

— Опа! — Петя вытаращился на меня, но уже не с брезгливостью, а со смесью страха и любопытства. — Это не она, что ли, была? Морок я бы различил, артефакт для внешности не так просто спрятать — его надо рядом с лицом держать…

А по зельям у них тут полный провал. К тому же оно готовится за пару дней, если опытный образец рядом, а артефакт надо настраивать долго. Только вот ни те ни другие не смогут изменить фигуру, походку, манеры… Нет, конечно, если долго стараться, то знахари способны сделать из одного человека другого, но никто же не станет так заморачиваться на десять минут.

— Неважно, чем меняли. Должны быть отличия — главное их найти. И этого никто, кроме тебя, сделать не сможет.

— Обалдеть ситуёвина, — взлохматил парень волосы, попытавшись зачесать их назад. Затем упёр руки в бока, сделал пару небольших кругов.

Я ждала. Такого его отпускать нельзя — точно кому-нибудь что-нибудь ляпнет.

— Слушай, ты же всего лишь в магазин сходила. Что за дела вдруг? — выдал он таки, замерев на месте.

Выматерилась бы, да при ребёнке как-то неприлично.

— Вот с чего ты такой умный, а? — вместо объяснений спросила я.

— Так староста же ж, — как будто забыв о деле козырнул Петя.

Вместо ответа глаза сами собой закатились. Хотелось рычать, но я сдержалась.

— А, потенциальная жертва, — протянула я, и парень вновь взбледнул.

— У меня девушка есть!

— И что, это спасало тех, кто лез не в своё дело?

Сомкнув губы, Петя медленно-медленно покачал головой. Значит, были ещё случаи кроме Ольги с вещунов. Узнать бы, да не у кого сейчас.

— В общем, сделай-ка ты лучше вид, что у меня строгая мама, а я вздорная девица, которая, узнав обо всём, топает ногами и грозится тебя травануть. Не надо в это соваться. Тут одной-то на дорожке тесно — не знаешь, куда ногу поставить.

Второй раз повторять не пришлось — рыжий послушно покивал, посмотрел по сторонам, и совершенно неразумно выпалил:

— Сам я лезть не стану — вдруг помешаю. Но если понадобится помощь — обращайся. И выпускать буду, кого тебе надо и когда надо безвозмездно.

— Ась?! — гаркнула я, думая, что померещилось. Я не видела, как губы шевелились. Мож, ослышалась? — С чего бы вдруг?

— Ты что, думаешь, это приятно сидеть и ничего не делать, когда тут такое творится? Я себя нормально должен чувствовать, отбив девушку у Пашки, причём тупую как пробка, лишь бы выжить? А после этого при каждой встрече смотреть на него, как на живой труп? Нет, Лид, если я помочь смогу, то всё, что угодно, сделаю. Один в поле не воин, но раз ты уже нашла какой-то конец…

— С чего ты вообще взял, что я именно с этим делом разбираюсь? Неужто, кроме вашего проклятья, проблем нет?

— Ты на «старосту» как-то не очень отреагировала, — усмехнулся Петя, показывая, где я села в лужу. В лице я на всякий случай не изменилась — слабое доказательство. — А проклятье облик человека не принимает и никого не запугивает. Так что надо будет — мы в деле.

— Мы? — недоверчиво переспросила я.

— Да. Думаю, никто из старост тебе в помощи не откажет.

Я только покачала головой. Ничего не сказала. Дети-дети. У вас пока ещё нет ничего за спиной, что отбивает желание геройствовать. И ощущения, что именно с вами завтра случится неприятность, тоже нет. Впрочем, этого ни у кого нет. Я бы, может, даже воспользовалась таким предложением — они всё равно знают тут больше меня, и умения неплохие. Да вот только одна беда — им не доверишься. Слова — как сухой лист на ветке: вчера висел, а сегодня уже нет.