Чертовы члены на ножках…

— Добрый вечер.

Земля ушла из-под моих ног. Я распахнула глаза и медленно обернулась. Это действительно он.

Мой сосед.

С именем, которое так хорошо подходит для того, чтобы его стонать:

Андрей…

Я медленно обернулась.

Как и в тот раз, в моем коридоре, сосед по-прежнему выглядел идеально, при этом просто и невероятно горячо. Распахнутое короткое пальто-бушлат предлагало насладиться видом на темные джинсы, обтягивающие крепкие ноги и водолазку, не менее соблазнительно обтягивающую торс.

В то время как на моих ногах были стоптанные кроссовки, безразмерный, но зато теплый батник, и домашние спортивные штаны. Ну в чем была, в том и выбежала, когда попросила соседку приглядеть за спящей Алей. Ведь ночь, улица, фонарь, поделки… В моей прозе жизни не было места для таких мужчин, как он.

Затягивать паузу и дальше было совсем уж неприлично, как и пялиться на него, пуская слюни. Давай, Соня. Это просто сосед. Такой же, как Иван Дмитриевич с первого. Как Лерка, которая сейчас коротает время на моей кухне. Ни с кем из них я ведь не теряла дар речи и не мечтала о том, чтобы увидеть их без одежды, верно? Вот так себя и веди с ним.

— Добрый… вечер, — кивнула ему, как можно безразличней.

Мол, вообще-то я делом занята. Собирать каштаны и листья для икебаны впотьмах это важнейшее и интереснейшее занятие, уж получше всяких там обтягивающих водолазок!

И прочих выдающихся элементов мужской внешности.

Так, Соня! Каштаны! Спустись на землю и займись поиском каштанов! Ежик сам себя не сделает.

Решительно так нагнулась к земле и листьям и поняла, что стало только хуже. В позе усердной огородницы я уже даже не флиртую. А вполне открыто намекаю.

Поспешно выпрямилась и сразу напоролась на его внимательный темный взгляд. То ли просто фонари, ночь и вот это все, то ли у него и правда глаза потемнели. Хотя я помню, что они были светло-синими, почти прозрачными.

От его внимательного, цепкого взгляда не спасал даже безразмерный батник — все равно чувствовала себя почти голой.

— Всего хорошего, — кивнула я.

Я просто уйду. Хорошее, правильное решение. Я бы еще у подъезда встала кверху задом! Могла бы и мозгами пораскинуть, что чем ближе к дому, тем выше шанс на встречу с соседом.

А так я себе спокойно остаток каштанов доберу немного ниже по аллее и подальше от собственного дома…

— Подождите!

ДА!

Черт! Нет!

Может, просто убежать? Позвать на помощь? Эй, вот за руки меня хватать это уже слишком! Подумаешь, один раз за причинное место подержала.

Но, знаете, практически нереально сопротивляться, когда, наоборот, всем телом хочется обратного. И как только Андрей в два шага догнал меня и коснулся моей руки, тело тут же отреагировало однозначно — бегство откладывается, да и вообще расстояние между нами лучше сокращать, а никак не увеличивать.

— Подождите, не уходите, — пробормотал он своим бархатным голосом. — Можно задать вам вопрос?

Аромат терпких мужских духов обволакивал мягким кашемиром и возбуждал, как сильнейший афродизиак. Жесткие крепкие пальцы касались голой кожи на запястье, и эти пальцы на моем теле мигом воскресили воспоминания, которые я столько времени пыталась забыть.

Теперь он стоял ближе. Стоило немного повернуть голову, и я видела его подбородок, покрытый светлой щетиной. Четко очерченные губы, в которые, если встать на цыпочки, могла бы впиться поцелуем.

Для меня ничего не изменилось. И мое тело однозначно реагировало на близость этого мужчины — капитулировало в плен без боя. Особенно, когда он так пристально смотрел мне в лицо, а его взгляд все равно так и норовил предательски опуститься на мои губы.

Темнота, ночь и парк не лучшее время для откровенных разговоров с мужчиной, от которого моментально теряешь голову. Но ведь за шесть лет я ни разу и никому не бросалась на шею так, как это происходит с ним. Ну почему мое тело не знает полумер? Почему или полное поражение и безумное притяжение или просто тотальное безразличие?

— Можно? — повторил он хрипло.

Господи, о чем он спрашивает? Почему мы вообще до сих пор разговариваем? Что «можно»? Неужели по тому, как лихорадочно я облизываю пересохшие губы, как дышу с каждой секундой все чаще, неужели по мне не понятно, что меня даже спрашивать не нужно. Я и так на все согласна.

— Да-а-а… — выдохнула я едва слышно. — Можно.

Старалась произнести как можно безразличней, но все равно не вышло. Рядом с ним все, что я произношу, так или иначе напоминает только стоны.