Но пока я скакала на мяче и пела до хрипоты израильский гимн, мама посещала сомнительных врачей, которые принимали исключительно на дому или постоянно переезжали с места на место, и консультировалась у них о газиках и коликах у Али. Потом ставила свечи за то, чтобы зубки прорезывались безболезненнее. Ходила по медиумам каждый раз, когда у малышки поднималась температура.

Аля росла в срок и как по учебнику. И были бессонные ночи, и сопли, и температура, все то, что всегда сопровождает детство любого ребенка, а мама продолжала верить в то, что просто нужно найти свой путь. И своего духовного наставника.

К третьему году в детском саду, закалившись и укрепив иммунитет, Аля перестала болеть так часто. И теперь мама переключила свое рвение на то, чтобы найти мне мужа.

И все началось по новой.

После родов, только однажды в запале я обвинила маму в том, что она никак мне не помогает. Я сорвалась тогда и мне до сих пор стыдно, но я оказалась не готова услышать в ответ, что вообще-то я и должна справляться со всем одна. Ведь в ее время не было памперсов, мультиварок, стиральных машин и облегченных прогулочных колясок, а у меня все это было, а значит, я не имела права жаловаться.

Мой отец погиб, когда мне было десять. Он был военным с закалкой старого режима. Именно мама подносила ему чай и тапочки, когда он возвращался домой, а в выходные сама проводила генеральные уборки, пока папа отдыхал у телевизора. Мне не позволялось даже играть дома, чтобы не шуметь, когда папа жил с нами, а не отбывал очередную командировку.

Мама очень сильно любила моего отца и очень долго приходила в себя после его гибели. А может, она так и не оправилась. В любом случае, мужчины в ее глазах всегда были божествами, которым должны прислуживать женщины, а единственный способ выразить им любовь — были стирка, уборка и глажка.

За меня стирает машинка, а гладить я ненавижу, и поэтому покупаю одежду, которая не мнется. Очень часто мама приходила в гости и тут же начинала подметать пол. Я звала ее посидеть с внучкой и дать мне хотя бы час, чтобы передохнуть в одиночестве, принимая ванну. Но мама считала, что через веник она нагляднее демонстрирует свои чувства и заботу обо мне.

И даже обиделась, когда я купила робот-пылесос.

Она берет Алю где-то раз в неделю к себе на сутки, а все остальное время посвящает тому, что договориться с потусторонними силами и найти мне мужчину, потому что я не могу продолжать так эгоистично жить сама, ведь моей дочери нужен достойный пример перед глазами. О том, что в моем детстве даже говорить в присутствии отца мне запрещалось, она уже почему-то не помнит.

Андрей был точен, как часы.

Выйдя на крыльцо опустевшей студии, уже в пять ноль одну я увидела, как во двор бесшумно вплыл темно-вишневый «Лэнд Ровер» и припарковался у скверика во дворе, идеально вписавшись между двумя другими автомобилями.

Аккуратный и правильный водитель, как и было сказано. Он ведь управляет самолетом, так что какую-то машину, да еще и на земле, мог припарковать, наверное, даже с закрытыми глазами.

При виде Андрея мое сердце едва не выпрыгнуло из груди. На миг, пока он шел прямо ко мне, не сводя с меня пристального взгляда, я подумала о том, что могла и не встретить его. Могла оказаться на работе в этот день, а не дома. Могла решить, что незачем принимать ванну и обойтись душем.

А еще могла завести к этому времени лишь бы какого мужчину, поддавшись уговорам мамы. Это не было таким уж невероятным сценарием и, если бы я вышла замуж, а не залетела от любовника, то наверное тоже считала бы совершенно нормальным, что мой муж не знает, где у нас пылесос, и не умеет как следует отмывать кастрюли.

А Андрей…

Просто взял губку и вымыл посуду, пока я укладывала дочь.

— Привет, — прошептал он, поднявшись по ступенькам.

— Привет, — отозвалась я.

В его ярко-синих глазах тлело пламя предвкушения. На этот раз на нем были свободные спортивные штаны, темно-синий батник и простая белая футболка. На ногах огромные белые кроссовки с яркими вставками. Он был гладко выбрит, поскольку, наверное, привык бриться регулярно из-за своей должности. От него пахло мылом, дезодорантом, а волосы были в беспорядке, как если бы он постоянно проводил по ним рукой, пока добирался.

Я взяла его за руку и провела внутрь. Захлопнула дверь и в тишине громко провернула в замке ключ, закрывая студию для всех, кроме нас двоих.

Желание исходило от Андрея ощутимыми волнами, как от разгоряченного в полдень камня на пляже. Он не сводил взгляда с меня, наверное, еще и потому что впервые видел меня в такой обтягивающей одежде. Я была в очень коротких шортах, и топике, обнажающим живот. Обычно, я занимаюсь в спортивном лифчике, но на этот раз я решила, что обойдусь без него. Краем глаза я заметила, как Андрей смотрит на мою грудь, и в сердцах усмехнулась. Это ведь только начало.