Отец Андрея опустил глаза.

— О боже! — ахнула я, прижимая ладони ко рту.

— Нет! Нет! — быстро ответил он. — Бог миловал, все обошлось. Но Андрей сейчас действительно в больнице. Он попал в аварию по дороге в аэропорт.

В аэропорт?… Так, значит, его все-таки вызвали на работу, а мне совершенно точно не стоило звонить ему и просить помощи осипшим от плача голосом… Это из-за меня.

Из глаз по лицу снова полились слезы.

— Заходите, — я с трудом достала ключи и попала в замочную скважину.

— Спасибо.

Отец Андрея разулся и повесил пальто. Теперь я видела еще больше сходств между ними двумя. Сын был точной копией отца, только шире в плечах, а еще у Андрея волосы немного вились, а у его отца на висках уже пробивалась седина.

— Проходите на кухню. Подождите немного, я проверю дочь.

Отец Андрея кивнул и даже не особо удивился. Значит, знал? Андрей сказал ему?

«Все обошлось» — это ведь значит, что он по-прежнему может разговаривать и все помнит? Я боялась услышать подробности и одновременно с этим боялась оставаться в неизвестности.

В детской, которую я сбежала, было по-прежнему темно и тихо, только отливали зеленью фосфорицирующие звезды на потолке. Стараясь приглушить собственные рвущиеся наружу рыдания, я приблизилась к кровати. Вслушалась в дыхание дочери — Аля крепко спала, обнимая щенка с розовым летным шлемом.

Кое-как утерев слезы, вернулась на кухню. Станислав Николаевич смиренно сидел за столом.

— Хотите чаю?

— Сядьте, Соня.

И правда, к черту чай.

Я послушно опустилась напротив, готовя себя к худшему. Я просто отвыкла верить в лучшее, и глаза нестерпимо жгли подступающие новые слезы.

Суровое лицо Станислава Николаевича как-то даже смягчилось, когда он глянул на меня и тут же отвел глаза в сторону.

— На вас лица нет, не пугайтесь так, Соня. С Андреем все будет хорошо. Его оставили в больнице на ночь из-за швов, но в целом он отделался только синяками, сломанным носом и рассеченной бровью.

Я судорожно всхлипнула. Слезы бесшумно покатились по щекам.

— Это я виновата, — выдохнула я. — Я позвонила ему так не вовремя!

— Он предупреждал меня, что вы будете винить в этом себя, — покачал головой Станислав Николаевич. — Послушайте, в этом нет вашей вины. И в вашем звонке тоже. Это только Андрею не стоило нарушать правила и пересекать двойную сплошную на опасном участке трассы.

— Скажите, я могу его навестить?

Отец Андрея вдруг снова поджал губы и сцепил руки перед собой на столешнице.

— Видите ли, Соня… Есть кое-что еще… Гораздо серьезнее. Почему я к вам и приехал.

— Боже, почему я не могу навестить его? Вы сорвали? И его травмы на самом деле куда опаснее?

— Нет, нет. Дело не в этом. Стал бы я шутить со здоровьем своего сына. Все так, как я вам сказал.

— Тогда что такое? Что с ним?

Станислав Николаевич посмотрел на меня в упор.

— Андрей женат.

Я забыла, как дышать.

Где-то за пределами моей кухни мир продолжал жить своей жизнью, но здесь, на восьми квадратных метрах моей кухни Земля сошла с земной оси. И полетела к черту.

Медленно закрыла глаза и снова открыла. Слезы высохли. Кажется, из моего тела выкачали весь кислород. Я сдулась, как резиновый шарик, проткнутый острой иглой.

Я ведь это чувствовала. Он, черт возьми, был слишком хорош, чтобы оказаться холостым. И все-таки оказался ненастоящим. А самым обычным лжецом, который пустился в загул, как только его жена…

Облизала губы.

— Вы сказали, что он попал в аварию по дороге в аэропорт, — произнесла я с трудом. Словно буквы были липкими ирисками, которые вязли на зубах. — Он, получается, ехал не на работу?

— Вы необычайно проницательны, — холодно улыбнулся этот чужой, по сути, мужчина. — Да, он ехал встречать жену из командировки. Ее не было в стране.

Теперь его голос был тверд и холоден, как кусок мяса из морозильника. А значит, ко мне его привело нечто иное, чем просто желание развеять мое беспокойство об Андрее.

— Пожалуй, я выпью что-то покрепче. А вы?

— Я за рулем. Спасибо. Но вы не стесняйтесь.

«Мартини» пришел твой час. Хотя у меня все еще есть то чертово белое вино для готовки в холодильнике. Вермуты, конечно, не пьют так, как водку, но я выпила первую рюмку именно так.

Андрей женат.

Мать вашу.

Слова скрипели на зубах, как пригоршня проглоченного стекла. А осколки резали изнутри то, что я столько времени пыталась залатать.

Я наполнила вторую рюмку под пристальным взглядом его отца. Решит, наверное, что его сын связался с какой-то алкоголичкой. Но какое дело, если его сын уже сделал наверняка достойный выбор? А еще какая разница, если Станислав Николаевич здесь явно не для того, чтобы дать нам свое благословение?