Но она не могла идти. Она даже не могла поднять ногу, яд со вкусом паслена заморозил ее вены. Она замерзла. Было холодно.

Челюсти щелкнули и сжались на ее шее, погружаясь глубоко в вены, мышцы, вливая больше яда в ее тело. Она ощущала его. Холодный, как лед, горячий, как огонь, одновременно. Яд растекался от ее шеи и тянулся по телу осколками.

— Иди, — прошипела змея. — Деревья знают путь.

Слеза покатилась по ее щеке, Сорча шагнула вперед. В лесу звучал шепот. Не фейри, их голоса она знала. Низкий гул доносился от земли, запутывался в корнях деревьев. Они стонали легенды, мифы и истории о розах в саду, которые росли между дубов.

Сорча слушала, пока шла по тропе. Все искажалось перед глазами, и она видела людей в тенях. Не фейри, не дриад, а фигуры в кожаной одежде с синей краской на лицах.

Солнце село, и луна поднялась в конце тропы — полная, хотя Сорча была уверена, что полная уже прошла. Она склонила голову, открывая шею змее, шипящей ей на ухо. Луна капала серебром.

Толстые капли падали на алтарь в конце пути. Они вяло капали в чашу. Вода стала серебристо-белой, словно молоко, переливающееся радугой на маслянистой поверхности.

— Пей, — прошипела гадюка. — Пей и присоединяйся к остальным.

— К каким остальным? — спросила невнятно Сорча.

Змея не ответила. Сорча слышала ее шумное дыхание, смешивающееся с биением ее сердца. Оно звучало как бой барабанов.

Это и были барабаны. Те, кто стоял среди деревьев, били в барабаны. Они не были там. Они не могли быть, потому что она видела сквозь них. Они держали мечи и копья в руках. Звук был от ударов мечей о щиты.

— Пить луну? — пролепетала она. Сорча уже ощущала сильный вкус. Холодная ледяная вода, что смоет вкус паслена, если она выпьет.

— Пей, — прошипела змея.

Сорча шагнула вперед и опустила ладони в воду. Под молочно-белой водой ее плоть таяла. Она двигала скелетами ладоней, скуля, ведь боли не было. Только пустота на месте ощущений.

Она гадала, как держать воду этими ладонями. Но зачерпнула ее, и плоть вернулась. Она подняла луну к губам и пила ее сущность.

Вода стекала по горлу как бальзам. Физические эффекты яда пропали. Закрыв глаза, Сорча радовалась, что ощущения вернулись.

Челюсть змеи щелкнула.

Сорча открыла глаза и посмотрела на луну. Кровь стекала с вершины, делая ее красной.

— Плохой знак, — сказала она.

— Не для нас, — прошипела змея. — Не для нас.

— Нас?

Фантомы шагнули вперед. Их ладони скользили по ее бокам, и Сорча не понимала, что было видением, а что — реальностью. Она ощущала, как их пальцы хватали ее плоть.

Они подняли змею с ее шеи, раздели ее. Они тянули за волосы. Их пальцы были холодными.

Дрожа, Сорча обвила руками свою наготу и смотрела на их раскрашенные лица. Они искажались, становясь то человеком, то зверем.

То кошмаром.

Женщина шагнула вперед, прутья запутались в ее длинных буйных волосах. Она тоже была нагой, круги были нарисованы вокруг ее грудей, руны были вырезаны на коже.

— Добро пожаловать, сестра, — она опустила корону из плюща на рыжую голову Сорчи.

— Сестра?

— Мы все — сестры, — прохрипел ей на ухо другой голос. — И ты, наконец-то, вернулась.

— Я тут никогда не была.

— Была.

— Нет, — Сорча покачала головой. — Я бы помнила это место.

Они водили круги на ее коже, оставляя синюю краску, пока руны и метки, которые она не узнавала, не покрыли ее тело.

Ладони толкнули ее вперед, к другому алтарю, который она не заметила.

— Ложись, — сказал голос за ней. — Ложись и присоединись к нам.

— Я не знаю, что происходит.

— Иди домой, — сказали они хором. — Иди домой и будь свободна.

— Свободна? — слезы собрались в ее глазах, хоть она не знала, почему. — Я хочу быть свободна.

Они толкали и тянули, и Сорча легла на алтарь. Красный свет луны озарял ее кожу, ее лучи были почти такими же теплыми, как солнце.

Она услышала, как лозы шуршат по камню алтаря, а потом увидела их. Листья тихо шелестели, робко коснулись ее ног, обвили ее голени. Они оплели ее руки и забрались в волосы.

— Что происходит? — простонала она. — Что вы со мной делаете?

— Пробуждаем тебя, — пропел голос. — Давно пора присоединиться к матери.

— Моя мать мертва.

— Твоя мать всегда жива.

Голова Сорчи кружилась, а раскрашенные женщины пели. Они взялись за руки и покачивались. Они говорили на языке, который она не понимала, но это не было важно. Луна сияла, лучи были красными, как кровь.

Она думала, луна исцелила ее от яда змеи, но ошибалась.

Чешуя змеи зашуршала по ее бедру. Змея ползла по ее животу, между грудей, выгнулась и нависла над ней, затмив красную луну. Она раскрыла пасть.