Мы собирались недолго. Я успел позвонить Серёге и он подтвердил, что полностью готов и уже идёт к нам. По дороге к Кремлю я включил в машине «Маяк» и мы прослушали ещё раз наши английские песни. Пустячок, а приятно. Вечером появятся в эфире две наши последние, уже на русском языке. Надо будет позвонить в понедельник Краснову и спросить, как восприняли радиослушатели наши новые песни. Серёге я сообщил, сколько фирма «Мелодия» выпускает наших пластинок и он тоже слегка обалдел от такого многомиллионного тиража.

Ещё я из машины, помня о договоренности, позвонил секретарше Лене и спросил, как у нас продвигаются дела с залом в «России». Она очень обрадовалась моему звонку и сообщила, что пока всё идёт хорошо, но окончательно вопрос решится, когда я подъеду в понедельник. Я сказал спасибо и положил трубку. Мы такое развитие ситуации с Вольфсоном предусматривали, поэтому всё шло так, как и должно идти. После разговора с Леной я рассказал ребятам, что дела с нашим выступлением в Концертном зале «Россия» продвигаются успешно и скоро мы дадим там три концерта.

Чтобы попасть в Кремлёвский Дворец съездов, надо доехать, сначала, до Кутафьей башни. Я припарковал машину недалёко от неё и мы собирались уже выходить, когда к нам подошёл ГАИшник и хотел, видимо, сказать, что здесь стоянка только для спецтранспорта, но увидел меня и сразу понял, что мы приехали в Кремль.

— Да, — сказал я, обращаясь к нему и показывая мою знаменитую гитару, — мы на репетицию завтрашнего концерта.

— Уже понял, — ответил улыбающийся ГАИшник. — Я вас узнал, вы известный певец, но здесь останавливаться не положено.

— А если так, — сказал я и выставил изнутри на лобовое стекло пропуск-вездеход, выданный мне вчера Ситниковым.

— С таким пропуском можно, — ответил сразу посерьёзневший представитель Госавтоинспекции.

Вот я и проверил, как действует мой «сим-сим откройся». Стоило его показать и всё открылось. Хорошо, что я его не унёс домой вместе с другими документами. Наша троица одинаково одетых молодых людей привлекала внимание прохожих. Ну ещё бы не привлечь людей таким необычным видом, да ещё и таким запоминающимся футляром от гитары. Многие нас узнавали и кричали нам вслед «Демо». Мы дошли пешком до Кутафьей башни, где нас остановил сотрудник милиции. По моей гитаре он понял ещё издалека, зачем мы идём в Кремль, но порядок есть порядок. Он взял наши паспорта, сверил фамилии со своим списком, которые, естественно, совпали и разрешил проходить. Далее мы прошли по Троицкому каменному мосту, который отреставрировали три года назад, до ворот Троицкой башни. А далее начиналась уже внутрення территория Кремля, где у нас опять проверили документы. В двадцати метрах впереди нас и была конечная цель нашего пути. Такие строгости с проверкой документов ввели, как оказалось, ещё утром, так как в десять часов утра в Кремлевском Дворце съездов состоялось торжественное заседание, посвященное 108-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина, ну и решили, видимо, из-за предстоящего праздника и концерта, продлить такой режим, автоматически, до завтра. Утром на торжественном заседании был Брежнев, и завтра тоже будет на концерте. Может и Андропов приедет, но он мне об этом ничего не сказал.

Войдя в здание, мы оформили специальные пропуска для участников концерта и прошли туда, куда нам указала сотрудница этого дворца после обращения к ней за помощью. Я здесь был два раза на новогодних ёлках, но в качестве зрителя и последний раз пять лет назад по этому времени. А вот в качестве участника был в первый раз. Ребята здесь вообще ни разу не были, поэтому им было всё в диковинку. Огромные пространства мрамора, который был везде, представляли завораживающее зрелище своим размахом и красотой. Только площадь фойе стовляла две тысячи квадратных метров. Широченные мраморные лестницы, покрытые красными ковровыми дорожками, эскалаторы. Вниз, в гардероб, нам не нужно было спускаться, поэтому мы сразу прошли в сторону сцены. Там как раз уже собирались артисты, которые будут участвовать в празднике. К нам подошла сухонькая тетка в возрасте и представилась Ольгой Николаевной, руководителем завтрашнего концерта. Было видно сразу, что мы ей не нравимся из-за нашей молодости и вызывающего внешнего вида, но она нас готова терпеть, если мы будем выполнять беспрекословно все её указания.

— Вы группа «Демо», а ты Андрей Кравцов, так? — спросила она.

— Да, это я и моя группа, — ответил я, улыбаясь.

— Вас включили неожиданно, в последний момент, в состав участников концерта, поэтому выходить вы будете десятыми, а всего двадцать три участника. У вас гримерка номер 10, там есть динамик, по которому вы будете слышать, кого и когда вызывают. За два номера надо подходить к закулисью и ждать своего выхода. Затем вы выходите на сцену и поёте под фонограмму, нам её уже доставили. Большинство будет тоже выступать под фонограмму, но есть и те, кто будет исполнять вживую. За вами будет находиться оркестр и хор имени Александрова. И завтра попрошу вас одеться более строго, пиджак и брюки для молодых людей, платье для девушки и прибыть к половине пятого, так как концерт начнётся ровно в пять. Понятно?

— Всё понятно. Придём завтра нарядные и раньше на полчаса. Хотел спросить, а почему мы десятые?

— Я так решила. Скажите спасибо, что не последними вас поставила.

— Мы можем вообще не выступать, нам лондонского Одеона и концертного зала «Россия» вполне достаточно.

— Если вы чем-то недовольны, к вам сейчас подойдёт сотрудник и всё объяснит.

Она махнула кому-то рукой и к нам подошёл товарищ в штатском. Я улыбнулся и сказал ему:

— Отойдём в сторонку, чтоб кому не положено не слышал, — и внимательно посмотрел на Ольгу Николаевну, мол это я на неё намекаю. Это её ещё больше разозлило.

— Я тебя знаю, — сказал сотрудник, — но здесь командует она.

— Я тоже знаю, из какой ты организации, поэтому вот документ, что я не просто известный музыкант, но и ещё известный, в определённых кругах, человек.

Я достал из кармана куртки удостоверение к знаку «Почётный сотрудник госбезопасности», вручённое мне Андроповым пять часов назад и показал его товарищу в штатском.

— Понял, — сказал товарищ, — это серьезный аргумент.

— Поэтому объясни, пожалуйста, Ольге Николаевне, что со мной не надо обращаться, как с глупым маленьким ребёнком. Я готов выполнять все её разумные требования, но без намеков на оскорбление.