– Понял! Войду! Проверю! Перепроверю! – с готовностью откликнулся Макс, не веря своей удаче.

Директриса, кажись, сама выбилась из колеи. Сегодня она вовсе не была похожа на ту властную стерву, какой её привыкли видеть окружающие. Макс впервые видел её такой – необычайно спокойной, задумчивой, какой-то усталой – то есть обычной женщиной, только в брендовом костюме, с дорогим парфюмом, элегантной прической, безупречными макияжем и маникюром.

Неужели на неё так подействовал этот первый осенний дождь?!

В это трудно было поверить!

Даже её сдержанные тонкие губы, выдававшие в ней властного деспота, и которые она всегда старалась визуально увеличить строгими благородно-матовыми помадами карамельных оттенков, в этот раз лоснились светло-коричневыми, почти бежевыми отливами.

Хм! Директриса сегодня явно готовилась пуститься во все тяжкие.

Предположение оказалось верным.

– Давай-ка, сегодня не будем о делах. Лучше выпей со мной Максим! – женщина постучала искусно разукрашенными ноготками по хрустальному бокалу, давая понять Максу, что надо бы обновить его содержимое.

– Вообще-то я за рулем, Адалина Эдуардовна, – попытался отказаться Макс от предложения, наполняя бокал директрисы.

– Что-то я сомневаюсь, чтобы такая мелочь как руль тебя когда-нибудь останавливала от хорошей выпивки? – не менее прозорливая Адалина окинула Макса насмешливым взглядом.

«В принципе, да!» – мысленно согласился с ней Макс, молча налил бренди во второй бокал и поднял его.

– За что пьем, Адалина Эдуардовна?

– За любовь! За что еще могут пить очаровательная дама бальзаковского возраста и… – женщина с грустной иронией оглядела Макса, – такой вот кавалер как ты? Давай за её родимую!

– Как скажете!

Макс легонько коснулся своим бокалом бокал директрисы и сделал хороший глоток. Дорогое бренди приятно обожгло пищевод, оставляя легкое послевкусие горького шоколада.

– Я извиняюсь, Адалина Эдуардовна, за назойливость, но не могу не спросить.

– Спрашивай!

– У вас что-то случилось?

Директриса смерила Макса оценивающим взглядом и, видимо что-то для себя решив, честно призналась.

– Да, случилось! Случилось, Максим!

Она вздохнула и вновь постучала ногтем по почти пустому бокалу. Макс проворно долил в оба.

– Сегодня ко мне подошел один молодой человек и заявил, что хочет жениться, – как-то совсем безрадостно поделилась своей новостью Адалина.

Макс застыл с бокалом в руке. Насколько он знал, его начальница была вдовой. Муж её, крутой по слухам мужик, попал под раздачу уже в не такие лихие, как девяностые, но и ненамного спокойные двухтысячные. Он получил свою контрольную пулю в голову аккурат на стыке двух тысячелетий, под самый новый год, оставив супруге солидный первоначальный капитал и полуторагодовалого мальца. И, как полагали все мало-мальски знавшие непростой нрав Адалины, благодаря своей сильной и властной натуре, ей не светило найти еще одну вторую половину, которая согласилась бы связать себя священными узами Гименея, читай – попасть под её тяжелый и острый каблук.

А тут такая новость! Какой-то агнец божий по собственной воле собрался пойти к алтарю с этой утонченной стервой.

– П-поздравляю! – наконец опомнился Макс. – И кто этот счастливчик?

– Кто-кто… мой сын! – криво усмехнулась директриса и залпом осушила содержимое своего бокала. – Ху-х!

– А-а, понятно! – протянул Макс. Он совсем упустил из виду, что у Адалины Эдуардовны имеется сын «Ильюша» – двадцатилетний разбалованный студент-оболтус, классический образец безотцовщины, воспитанный властной и в тоже время балующей, бесконечно любящей его женщиной.

И тут Адалину словно прорвало.

– Ты представляешь Макс, эта «белая и пушистая» сучка, его однокурсница – я даже имя её не запомнила, да и видела-то пару раз, когда Ильюша выводил её из своей комнаты. Поначалу я значения не придала этой фифе, думала очередная подстилка. А вот поди же-ты, все-таки умудрилась окрутить моего лопушка. Он даже и слушать ничего не хочет. Женюсь, говорит, даже против моей воли. А она, стерва, масла в огонь подливает. Любовью его несуществующей охмуряет. Ножки раздвигать научилась и думает, что сможет пожить хорошо за мой счет, лимита! Вонзила свои коготки в моего воробышка бестолкового. Думает слопать его, кошка драная.

Максим мысленно ухмыльнулся тому как быстро «белая и пушистая сучка» в короткой, но темпераментной речи босса стала «кошкой драной», а вслух произнес:

– Ну, зачем вы так сразу, Адалина Эдуардовна. Может у них и впрямь любовь.

– Макс, не смеши мои лабутены, – грустно усмехнулась директриса. – Ты, по моим данным вроде далеко не божий одуванчик. Должен знать, что к чему. Хотя ты тоже плохо знаешь женщин. Они все, поверь мне, все до одной стервы! Даже те, кто с виду «белые и пушистые». В особенности они! Потому-что вашему мужскому племени в таких вот «ангелочках» еще труднее распознать хладнокровную расчетливую стерву. Вот и попадаетесь на крючок. Как мой бестолковый Ильюша. Который и мать родную готов послать куда подальше.