Так объяснял Павел. И Катя надеялась, что скользнет, словно молния по корпусу самолета, не проникнув внутрь опасного мира.

Ну же, тряпка, соберись! Обернись и встреться глазами с Сикорским.

Призрак ушел, и Катя, привыкшая к его присутствию, вдруг почувствовала себя незащищенной, будто обнаженной. Словно она села в машину и забыла ключи или потеряла часы и телефон, оказавшись в торговом центре, где должна была встретиться с подругой. Как теперь доехать до места назначения? Как найтись в шумящем море толпы, заполонившей несколько этажей стеклянного корпуса?

Наконец обернулась. Приглушенный свет торшеров слабо разгонял рано воцарившие зимние сумерки, давно переросшие в непроглядную ночную темень. Сквозняк, впущенный приоткрытым окном, лизнул колючим языком окоченевшие ноги. Кто придумал танцевать танец босой?

Комната оставалась пустой. Дверь слегка приоткрыта, но Артема Николаевича не было. Как странно. Катя ощущала зудящее чужое присутствие. Нервы расшалились. Она хотела уже было надавать себе мысленно пощечин и направиться к столику, на котором стояли напитки и закуски, налить стакан воды, но боковым взглядом уловила едва заметную тень, странно искореженную. Неестественно вывернутую. Что это?

Вдруг стало еще более зябко.

Катя медленно подняла взгляд вверх и в ужасе отпрянула, отбежала в дальний угол помещения.

Раздалось змеиное шипение, перерываемое странными гортанными звуками. Под самым потолком в углу возле двери было оно. Неестественно, что это обладает сходством с человеком. Как может человеческое существо цепляться за потолок, выгибаться в такую неестественную позу и обладать таким наполненным злобой взглядом? Бессловесное клокотание вырывалось из горла. Перекошенное лицо.

Жутью веяло от этого копошащегося существа. Нечесаные волосы сбились в колтуны, ночная сорочка прилипла к мокрому от пота телу, босые ноги и руки худые, словно палки, но изрезаны поджарыми бугристыми мышцами. Безумный взгляд метался.

Что делать? Бежать? Если быстро сориентироваться, можно успеть проскользнуть в спальню Сикорского и закрыть дверь. Выход из гостиной заблокирован этой жуткой фигурой, теряющей человеческий облик, более похожей на дикого зверя. Принюхивается. Скалится. Что делать? Что же делать?

Удар сердца.

Побег.

Шипение.

С невероятной скоростью существо спрыгнуло на пол и опередило Катерину. Испуганная женщина рванула назад, к двери в коридор. Нет, люди не обладают подобной скоростью. Катю снова опередили. Извернулась, бросила существу под ноги стул, обежала столик, разбился стакан. Босая нога напоролась на осколок, впившийся в кожу, словно острие ножа. Но боли нет. Есть лишь заполнивший рассудок ужас. И отрезвляющая мысль, благодаря которой получается окончательно не провалиться в лапы паники. Нужно сбежать. Как только окажешься в коридоре, захлопнув массивную дверь позади — безопасность. Хаотическая беготня обладала единой целью и это давало силы.

Катя не увидела в рассеянном полумраке ножку ранее опрокинутого стула, зацепилась и со всего размаху свалились на пол, по пути перекинув столик с закусками. Грохот, звон разбитой посуды.

Подорвалась, словно пружина, и все-таки успела выбежать в коридор. Дверь захлопнуть не успела. Кто-то выглянул из соседней комнаты. Но некогда, нужно бежать.

— Помогите! — тонкий взвизг вместо крика. Голос срывался, сбитое дыхание.

Вперед, быстрее. Поворот, лестница, поворот. Где все? Мимолетная остановка, попытка открыть одну из запертых дверей. Некогда.

Преследователь не отстает. С ревом мчится за ней. Бежать. Поворот. Ваза, с грохотом опрокинутая на пол. Охранник попытался перегородить путь, но существо толкнуло его — мужчина не успел даже выхватить оружие, с силой приложился об отворяемую кем-то дверь.

Бежать.

Урчащая смерть вгрызлась в плечо зубами. Катя забилась, пытаясь вырваться из хватки нечеловеческой силы. Ее схватили за волосы и несколько раз ударили головой об пол. Теряя сознание, женщина, словно со стороны, увидела, как метнулась белесая тень — мощная, тяжелая. Привиделись эти чудовищные лапы и длинные клыки в раззявленной пасти?

Сознание возвратилось резко, вместе со струей холодной воды.

— Вот так, милая, все хорошо, — голос Клавдии Олеговны обладал несвойственной ему мягкостью. — Нет-нет, лежи, лежи. Я сейчас тебя осмотрю. Голова сильно болит? Кружится?

— Да, кружится, — простонала Катя, чувствуя невероятную слабость.

— Нет-нет, говорю же, не вставай.

В комнату вошел Артем Николаевич, брезгливо вытирая руки о полотенце.

— Что с ней? — послышалось ли участие в голосе мужчины?