Достал пластиковые контейнеры, проверяя содержимое. Принюхался. Съедобно.

Даже вкусно, я бы сказал. Переложил в тарелки и засунул в микроволновку.

— Ты умеешь готовить? — раздался едкий от сарказма голос Юли.

— Я умею разогревать, — ответил в тон ей. — Садись. Тут все свежее и полезное.

Девчонка недовольно фыркнула, но приглашение приняла. Села за стол, прожигая взглядом дырку в спине, пока я возился с подогревом обеда.

— Ты обещал, что мы поговорим.

— Разве я отказываюсь от сказанного? — поставил перед ней дымящуюся тарелку с тушеным мясом и овощами и сел напротив.

— Ты уходишь от разговора. Вчера приходил твой отец. Рассказал о том, что меня ждет в будущем. Это правда? — спросила она в лоб.

Я даже растерялся в первое мгновение, не зная, как реагировать на вопрос. Завис, потянувшись за солью.

Не нужно было пускаться в долгие разъяснения, чтобы понять, о чем речь.

Тут и без слов все ясно.

Юля заметила мой жест. Передала солонку и снова требовательно уставилась с вопросом.

— Все зависит от тебя.

— Чушь! От меня ничего не зависит! Знаешь, что он мне вчера посоветовал? Заткнуться и молчать! Отдать собственноручно своего ребенка после родов и исчезнуть из его жизни. Совсем! — выпалила девчонка.

Теперь я вижу, почему она так настаивала на разговоре.

Стиснул челюсть, понимая, что это совсем не та информация, которую ей нужно знать сейчас. Нельзя было подпускать отца к Юле. Даже на пушечный выстрел. Он еще не остыл.

Аппетит пропал окончательно.

Я выдохнул, откидываясь на спинку стула и встречаясь с ней взглядом.

— А чего ты ожидала от человека, у которого забрала сына? Сочувствия? Понимания? Поставь себя на его место. Представь, смоделируй ситуацию. Попробуй хотя бы отдаленно почувствовать, что ощущает любящий родитель в таком состоянии. Ты еще не родила, не держала своего ребенка на руках, а уже готова броситься в драку за него. Разве не так?

Юля открыла было рот, чтобы что-то сказать, задыхаясь от невысказанных мыслей. Пару раз попыталась что-то выдавить в свое оправдание, но каждый раз замолкала.

Я понимал, что бью по живому, лишний раз напоминая о случившемся, но другого выхода пока не видел.

— Сейчас не то время, чтобы делать какие-то выводы, пойми! Отец еще не отошел от потери, не смирился с гибелью Арсения. Отсюда угрозы и подобные заявления. Но это не значит, что так будет. Не значит, что вокруг тебя одни монстры, спящие и видящие, как стереть тебя в порошок. В конце концов, ты — мать. Разве без твоего согласия можно отобрать ребенка? — я пытался говорить максимально мягко.

Сглаживая углы и подавая информацию с другой стороны. Усыпляя ее бдительность.

Отец не отступит — это безоговорочно, но лишние нервы и эмоциональные качели девчонке сейчас ни к чему. Пусть думает, что все в порядке. Бегать лишний раз по больницам, договариваться с врачами и снова контролировать все на расстоянии у меня не хватит терпения. Да и времени.

К черту!

Юля молчала. Молчал и я.

Пауза давно затянулась, но нарушать тишину я не собирался.

Юле нужно время переварить услышанное, поверить. А мне — успеть пообедать.

Бежали секунды, гасли злые огоньки в зеленых глазах, выравнивалось дыхание.

Девчонка постепенно успокаивалась.

— Ты придешь ночевать? — внезапно спросила она, заставая своим вопросом врасплох.

Вряд ли понимая, какие мысли только что закинула своими словами в мою голову.

— Юлька, ты в порядке? Живая? Этот монстр тебя не тронул? — затараторила Маришка, стоило мне набрать ее номер.

Егор ушел сразу после обеда, оставив снова меня одну, и я решила воспользоваться ситуацией.

Все-таки ушли мы от них почти не прощаясь. Так и не решив главного вопроса, не договорившись о дальнейших действиях и не согласовав основной план.

— Все в порядке, шеф! Я жива! Официально заявляю, — попробовала пошутить.

— Точно? Блин, он так смотрел на тебя там, в кафе, так взглядом поедал, что я реально перепугалась. Следом за вами выбежала, чтобы убедиться. На всякий случай. С такими как Стрелецкий шутки плохи. С ними все нужно наперед просчитывать. Ох, Юлёк, не нравится мне все это!

— Ты преувеличиваешь, — отмахнулась небрежно.

Нет, в оправдание Егора про то, что его отцом движет отчаяние, скорбь по погибшему сыну и его ненависть ко мне временное явление я особо не поверила. Вернее, поверила, но не до конца.

Хотя, наверняка, в его словах была доля правды.

Маленький процент.

И все же, все же, все же…

Зерно сомнения было посеяно.

Действовать сгоряча я передумала. Идти войной против такого сильного противника, как Стрелецкий, не будучи уверенной в успехе, чревато очень плохими последствиями. Сейчас нарублю дров, а потом сама же жалеть буду.