– Глупая ты, ой, глупая, - схватился за голову Славик. - Ты погляди, вон два Петра работают. У одного сила как у быка, а у другого - комариная. Так что, один, значит, должен костьми ложиться, а другой курортничать. Чтобы килограммометры одинаковые были. Так, что ли? Какие же тогда мы к черту товарищи?!!

– Точно, - поддержал его Андрей. - По совести работают, и все. Поняла? - спросил он у Зои.

Та пожала плечами.

– Гляди. Если будешь фокусничать, скажем Грише, и он тебя к кухне припишет.

– Я к командиру пойду, - поддержал его Славик. - Уж очень мне хочется на кухне своего человечка иметь. Лишний половничек, глядишь, подкинет. Подкинешь, а?

– Хватит вам, хватит, - уже мягче проговорила Зоя.

После этого разговора она, хоть и работала по-прежнему на совесть, иногда присаживалась на ствол упавшего дерева, отдыхала. И не было уже этой пугающей исступленности.

Красный трелевщик Степана таскал и таскал пучки бревен. К рокоту его мотора уже привыкли, и к хриплому тенорку, который гул мотора перекрывал.

– Зачепляй! - обычно кричал Степан, подъезжая. - Зачепляй, ребяточки ждут!

Но после обеда, дело уже к вечеру клонилось, мотор трелевщика вдруг заглох. Степан вылез из кабины, уселся на гусеницу и сообщил:

– Пять рокив! Зоинька, поидемо со мной. Довезу до хаты.

– Какая хата? Ты чего? - подошел Володя. - До восьми работаем.

– Чого, чого? - спросил Степан недоверчиво.

– Работаем до восьми, - повторил Володя.

Степан погрозил ему пальцем.

– У совецком государстве, - сообщил он наставительно, - как пять рокив, так все до хаты идут. Чуешь?

Один за другим ребята оставляли свои дела и подходили к трактору.

– Ты не понимаешь, что ли? Я тебе русским языком говорю: работаем с восьми до восьми. Ясно?

– Хто?

– Мы, кто же... Я и ты. Все строительные отряды так работают.

– Хлопцев пожалей, - указал Степан на ребят. - Они счас попадают.

– Не попадают, не бойся. Заводи! На "лежневке" хлысты ждут! нетерпеливо бросил Володя.

– Ни-ни-ни! - решительно отказался Степан. - Ни! Вы на месяц приихалы, тяните из себя жилы, на здоровьичко. А мне робить, робить, робить аж до самой пенсии. Чого я буду надрываться?

– Степан, ты послушай, - спокойно принялся объяснять ему Григорий. - Мы с начальством говорили. Они тебе будут платить сверхурочные, как положено, по закону. Хорошо заработаешь. Что тебе, плохо? Ты же в два раза больше будешь получать.

– Ни, ребяточки, - поднимаясь, сказал Степан. - Это же не один день остаться да другой. Один-два дня можно бы выручить. А два месяца так робить я не согласный. Меня жинка из дому выгонит. И никакое начальство меня не заставит. Есть советский закон. Он везде одинаковый, для всех писанный. Ни денег мне не надо, ничого. Да сами подумайте! Все люди на озеро пишли, с жинками, с детишками. Щук ловлют. Я здесь с вами гибнуть должон. Ни-ни-ни!

– Эх, Степан, Степан, - вздохнул кто-то.

– Так что поихалы до дому, - заключил разговор Степан. - И те ребяточки, на "лежневке", пусть бросают. Руками же хлысты не потянете? полез он в кабину.

– Потянем, - сказал Григорий. - Чего же делать остается? Придется тянуть. Скачи щук ловить, рыболов. Давай, ребята, - вздохнул он. - Не зря же пословица родилась: десять студентов заменяют один трактор. Не привыкать. Петро-большой первым, остальные по росту! Зоя впереди - чтоб в яму не влезть. Берем.

И все молча подошли к длинному стволу, встали.

– Раз-два! - крикнул Григорий. - Взяли!

И два десятка рук подхватили шершавый ствол на плечи.

– Раз-два, раз-два! Левой!

Словно огромная гусеница-многоножка пошла по земле. Она тяжко дышала, посапывала.

– Правее, Петя, правей, - подсказывала Зоя.

Какой-то сучок впился Андрею в плечо и все больнее и больнее давил, добираясь до кости. На короткое время Андрею полегчало, а потом вдруг внезапно навалилась такая адская тяжесть, что явственно хрупнуло что-то не то в позвоночнике, не то еще где. Андрею показалось, что все бревно он один несет. Целиком! Шагнув раз-другой, он прошел этот бугор и тогда выдохнул.

Позади завелся трелевщик. Гул нарастал, и вот уже слышно стало, как трещат ветви и сучья под его гусеницами.

Обогнав ребят, Степан развернул трелевщик поперек пути, заглушил мотор и, выскочив на гусеницу, крикнул:

– Скидавай!!

– Чего тебе? - спросил Петя-большой.

– Скидавай, говорю, буду возить!

– Внимание! Бросаем по команде три. Раз-два-три!

И тяжело охнула земля, принимая тяжесть на свои плечи.

– Как на бугорке очутился, будто паровоз наехал, - слабым голосом проговорил Славик.