Уже вполуха слушаю фамилии двенадцати кандидатов в Политбюро:

Аджубей, Громыко, секретарь ЦК Демичев, Секретарь Горьковского обкома Ефремов, маршал Захаров – начальник Генштаба, посол в Чехословакии Зимянин, предсовмина Белоруссии Киселев, зав. с/х отделом ЦК Кулаков, министр внешней торговли Патоличев, маршал Соколовский, зампред Госплана Тихонов, и вишенкой на торте Фурцева. Понятно лишь, что усилено представительство военных и МИДа – всем сестрам по серьгам. И отстранена от власти украинская группировка. Вопрос только – надолго ли?

– Леш, ты чего такой недовольный? – радостно интересуется Евтушенко – все ведь отлично! Гагарин… Это же ого-ого!

Женя закатывает глаза, впадая в поэтический экстаз:

– Я землянин Гагарин…

– Эй, стой! – я больно хлопаю Евтушенко по плечу, выводя его из “игры на публику” – Дело то еще не решенное!

– Ты про что? – удивляется поэт.

– Микоян – коротко поясняю я причину своего расстройства.

– Старик, это фигня на фоне того, что убрали Суслова! Я слышал, что Микоян к этому тоже руку приложил.

– Да, ладно…?

– Правда, правда! А раз убрали Суслова, теперь и остальных его клевретов задвинут. Ильичев – первый на выход. Может, бог даст – еще и Идеологическую комиссию при ЦК скоро расформируют.

Ну, кто о чем, а вшивый о бане. Экономика Женю мало волнует, ему идеологическую свободу подавай. Ох, чувствую, наша интеллигенция прямо сегодня отмечать и начнет – первая рюмка за упокой Хрущева, вторая – за снятие Суслова. Третья за скорую отмену цензуры. Нет, с цензурой мы так быстро не расстанемся. Иначе сразу и за упокой страны пить придется – система без тормозов мигом пойдет вразнос.

– Жень, а я слышал, твоего куратора тоже отстранили.

– Какого куратора? – настораживается Евтушенко.

– Генерала Бобокова из 2-го управления КГБ.

– А почему сразу мой куратор?! – негодует поэт – Он много с кем из нашей интеллигенции общался.

Я примирительно поднимаю руки. Видимо злые слухи о том, что Женя плотно контактирует с КГБ, его не на шутку бесят.

– Давай, лучше рассказывай, как тебе удалось удрать с Лубянки? – меняет щекотливую тему Евтушенко – Уже вся Москва гудит о твоем героическом побеге!

– И что же говорит людская молва? – усмехаюсь я.

– Якобы ты разоружил конвоира и, приставив пистолет к его затылку, заставил вывести тебя на свободу.

Я только шутливо закатываю глаза – представляю, что еще наш народ напридумывает в отсутствии достоверной информации.

– Жень, не верь ты этим сказкам. Все было совсем не так.

Рассказываю официальную версию своего побега из госпиталя, которую я уже отработал на друзьях. Просто череда счастливых случайностей и ничего более. Судя по недовольному лицу Евтушенко, такая приземленная версия ему совершенно не нравится. В его восторженном представлении мое пусть и короткое, но пребывание в лубянских застенках тянет как минимум на терновый венец и причисление к сонму невинно пострадавших страстотерпцев. А здесь как-то все просто, скучно и совсем не интересно.

– Сдается мне, старик, ты что-то подвираешь и скрываешь… – проницательно прищурившись, цедит поэт.

– Ничего не скрываю – развожу я руками, изображая предельную искренность – все было именно так!

– Знаешь, слухи на пустом месте не рождаются…

Ну, да… Где же, спрашивается, лихие погони, где перестрелка, где пытки несчастных жертв кровавой гэбни? Представляю, какие еще фантастические версии появятся после моего фееричного появления на Пленуме в окровавленной рубашке. Хотя Судоплатов с пулеметом тут вне конкуренции.

От Жени мне удается очень удачно отделаться – вскоре меня приглашают в кабинет физиотерапии на вечерний сеанс облучения ультрафиолетом, и мы быстро с ним прощаемся. А когда я через полчаса возвращаюсь, Вика смеясь рассказывает, что Сергей Леонидович ласково выставил нашего поэта из отделения, за то, что он собрал вокруг себя толпу почитателей и начал читать им свои стихи. Бедный, бедный доктор… Зато довольные пациенты всего за три дня имели счастье повидать кучу знаменитостей. Ох, чувствую, зав. отделением меня отсюда выставит при первой же возможности. Во избежание, так сказать, дальнейших массовых беспорядков…

Очередной вечерний визит друзей на этом фоне проходит практически незамеченным. Их лица, слава богу, никому пока не известны, поэтому и внимания на них никто не обращает. Пациентам в отделении сейчас и так есть о чем поговорить. Во-первых, все бурно обсуждают стремительный взлет всенародного любимца Гагарина на вершину власти, дружно одобряя его. Во-вторых, общественность никак не оправится от визита Евтушенко – наш поэт действительно умеет произвести впечатление на публику и очаровать ее.