Между тем большая часть школьников находилась на трибунах стадиона. Цвета их одежды соответствовали цветам школы; многие разрисовали себе лица. Но зрители почти не обращали внимания на происходящее на поле. На время короткой речи, посвященной представлению жюри выпускного бала, на трибунах установилась тишина, а затем юноши и девушки вернулись к разговорам друг с другом. Они болтали между собой, получая удовольствие от редкой возможности провести время в неформальной обстановке с друзьями и сверстниками.

Как и в большинстве школ, в которых мне довелось побывать, в Нэшвилле дружеские отношения между учениками определялись в первую очередь их расовой и гендерной принадлежностью, сексуальностью и возрастом. Все эти связи проявлялись весьма наглядно – достаточно было проследить, с кем разговаривают школьники или где они сидят. В основном они занимали трибуны секторов, расположенных вдали от центральной линии поля, в то время как родители и более серьезные болельщики заняли места в центре. Большинство школьников на трибунах были белыми и группировались в зависимости от того, в каких классах они учились: места, находившиеся ближе к полю, были заняты самыми старшими, а все остальные сели выше. Парочки школьников встречались довольно редко, но те немногие, кого я заметила, держались за руки. Подростки, роившиеся внизу и справа от трибун, представляли другую часть школы. В отличие от их сверстников на трибунах, большинство учеников, толпившихся внизу, были темнокожими. Кроме жюри выпускного бала, только одна группа юношей и девушек состояла из представителей разных рас; общими их чертами были артистический облик и наряды – волосы, окрашенные в неестественные цвета, пирсинг, черная одежда. В ней я распознала товары, которыми торгует популярная розничная сеть Hot Topic, ориентированная на готов, панков и представителей других субкультур.

О том, что на дворе 2010 г., свидетельствовали только две вещи – внешний вид школьников и мобильные телефоны. Ушли вдохновленные восьмидесятыми годами прошлого века челки и химические завивки, немыслимые без обильного использования гелей и лака для волос, – именно такие прически преобладали в моей средней школе в 1990-е годы. И конечно же, в отличие от 1994 г. (мой год выпуска), у всех зрителей были мобильные телефоны. Насколько я могла судить, присутствовавшие в тот день на стадионе в Нэшвилле подростки пользовались либо iPhone, либо Blackberry, либо другими первоклассными смартфонами (в школе учились в основном выходцы из семей, принадлежавших к верхушке среднего класса). Во многих случаях в руках у белых школьников я видела смартфоны более дорогие или более престижных марок, чем у темнокожих.

Тому, что у подавляющего большинства зрителей на трибунах (если не у всех) были мобильные телефоны, не приходится удивляться: в 2010 г. мобильники имелись свыше чем у 80 % учащихся американских средних школ [3] . Меня поразило другое (большинство взрослых, наверное, разделят мое удивление): то, насколько редко подростки использовали свои устройства как собственно телефоны. Молодые люди, за которыми я наблюдала, совсем не делали звонков. Очень многие достали свои мобильники, чтобы сфотографировать жюри выпускного бала. Не меньшее число подростков быстро набирали текстовые сообщения, пытаясь найти своих друзей, затерявшихся в толпе. Как только цель была достигнута, обмен текстовыми сообщениями в большинстве случаев прекращался. Иногда, когда школьникам приходилось отвечать на звонки, я слышала раздраженное: «Да, мама!» или «Да, папа!» Я понимала, что родители делали проверочные звонки, воспринимавшиеся подростками как неуместное вторжение. Несмотря на то что школьники часто отправляли и получали текстовые сообщения, это не было их основным занятием. Доставая телефоны, они часто показывали изображение на экране своему соседу, вместе читали что-то или смотрели на экран.

Родители учеников, находившиеся на трибунах школьного стадиона, уделяли своим мобильным устройствам гораздо больше внимания. Они намного чаще, чем дети, держали в руках смартфоны и были всецело поглощены ими. Не знаю, проверяли ли они почту или просто, скучая на игре, дополняли события на футбольном поле какой-то другой информацией. Но многие из них внимательно всматривались в экраны своих телефонов, отвлекаясь на футбол, лишь когда игрокам удавалось сделать тачдаун. В отличие от подростков, взрослые не фотографировали и ничего не показывали на своих устройствах соседям.

Многие родители, с которыми я встречалась, выражали недовольство тем, что их дети излишне увлечены своими телефонами. Но в Нэшвилле подростки использовали их в основном как шикарные фотоаппараты или для координации своих действий с товарищами. Причина очевидна: друзья были совсем рядом, а больше юноши и девушки ни в чем не нуждались.

Я приехала в Нэшвилл, чтобы лучше понять, как социальные медиа (средства коммуникации) и другие технологии изменили жизнь подростков. Я была зачарована новыми коммуникационными и информационными технологиями, созданными в то время, когда я училась в средней школе. Думаю, я имею право сказать, что принадлежу к той части своего поколения, чьи подростковые годы прошли за экранами компьютеров и в интернете. Однако прошлое значительно отличалось от теперешнего времени в том отношении, что в начале 1990-х годов немногие из моих друзей интересовались компьютерами. Да и мой интерес к интернету был вызван в первую очередь разочарованием в окружающем. Интернет открыл для меня огромный мир, населенный людьми, разделявшими мои интересы и готовыми обсуждать их в любое время дня и ночи. В мое время выход в интернет (или «подключение») был механизмом спасения, эскапизма – и я отчаянно хотела спастись.

Что касается современных подростков, то популярные социальные средства коммуникации, например Facebook и Twitter, и мобильные технологии, такие как приложения или сервисы обмена текстовыми сообщениями, привлекают их по совершенно другим причинам. В отличие от меня и других «молодых да ранних», стремившихся заменить общение с теми, кто нас окружал, болтовней в чатах или на «стенах» электронных досок объявлений, большинство молодых людей идут в интернет, чтобы связаться с людьми из своего круга общения. Их присутствие в киберпространстве никак не назовешь эксцентричным; оно абсолютно нормально, даже ожидаемо.

На следующий день после футбольного матча в Нэшвилле я брала интервью у девушки, которая тоже была накануне на стадионе. Мы сидели рядом и просматривали ее страницу в Facebook, где были размещены фотографии, сделанные во время игры. По словам моей собеседницы, во время матча она совсем не вспоминала об этой социальной сети, но, придя домой, выложила на свою страницу фотографии, пометила на них друзей и начала комментировать снимки, сделанные другими. Обновления статуса, которые я видела на странице девушки, были заполнены отсылками к разговорам, которые велись во время матча. Она использовала Facebook, чтобы усилить удовольствие, полученное от общения с одноклассниками. Когда матч кончился, девушка больше не могла лично общаться с друзьями, но благодаря социальной сети она оставалась на связи с ними даже после того, как трибуны стадиона окончательно опустели.