– Я, пожалуй, пойду, если ты не возражаешь, – Яна потрепала Джемму по большой голове и собиралась уже пойти к выходу, но Руденко остановил ее.

– Погоди-ка, – он пододвинул Яне Борисовне стул, – садись. Значит, ты говоришь, что Вероника дала Горбушкину незадолго до его смерти большую сумму денег?

– Так она сказала, – Милославская села и достала сигарету.

– А ты считаешь, что это не так? – Три семерки нервно потеребил ус, достал зажигалку и поднес горящий фитиль Милославской.

– Почему же, – она с удовольствием затянулась, – скорее всего, так оно и было.

– Ты в этом сомневаешься?

– Я всегда сомневаюсь, – Яна откинула с лица блестящую черную прядь и закинула ногу на ногу, – а ты? Или ментам нельзя сомневаться?

– Не дави на меня, – крупное лицо лейтенанта начало краснеть от напряжения, – я просто стараюсь разобраться.

– Кажется, сегодня я ничем не смогу тебе помочь, я слишком устала, – не найдя ничего подходящего, Милославская стряхнула пепел с сигареты на пол.

– Это мы сейчас исправим, – загадочным тоном произнес лейтенант и окликнул одного из автоматчиков.

Тот подошел. Три семерки что-то шепнул ему на ухо и подтолкнул в спину рукой.

– Давай скоренько.

Вскоре автоматчик вернулся, неся в руках пузатую бутылку с прозрачной желтоватой жидкостью и пару хрустальных стаканов. Сгребя с маленького журнального столика мусор локтем, он поставил бутылку и стаканы на него и подкатил к лейтенанту.

– Вот, – Руденко посмотрел на золотистую этикетку, – «Чивас Регал» – с трудом прочитал он название, – двенадцатилетней выдержки. Это тебе поможет.

Не слушая возражений Яны Борисовны, он наполовину наполнил стаканы и один подал Милославской.

– Не портвейн, конечно, но… – он сделал несколько глотков и поставил стакан на стол. – Давай, давай, настоящий шотландский виски.

– Виски – настоящее, – поправила его Яна, – но, возможно, что ты прав, – она сделала большой глоток и почувствовала, как жидкость теплой волной мягко прокатилась по горлу, быстро согревая тело.

– Я вот помню, был портвейн «Семьсот семьдесят седьмой», – с ностальгической ноткой в голосе произнес Руденко, – вот это был напиток! Не то что это скотское виски.

– Не бухти, – бросила Яна и снова поднесла стакан ко рту, – скажи лучше, как погиб Горбушкин.

– Я же тебе говорил, – Руденко откинулся на спинку дивана, – сгорел в собственном гараже. Там у него канистра с бензином была, так она жахнула дай Бог.

– А почему загорелось?

– Закурил, вот бензиновые пары и воспламенились, – пояснил Руденко.

– Машина тоже сгорела?

– Нет, машины там не было.

– А где она была? – Яна маленькими глотками потягивала янтарную жидкость.

– Машину так и не обнаружили, – покачал головой лейтенант.

– Что же Горбушкин делал в гараже?

– Что он там делал, мы теперь никогда не узнаем, – Руденко тоже потягивал из своего стакана. Его опознали только по перстню и именным часам – обгорел сильно.

– Кто опознал?

– Соседи.

– А разве это не должны делать родственники?

– Должны-то должны, – развел руками Три семерки, – только из родственников у него одна дочь, да и та куда-то исчезла. Где мы только ее ни искали…

– Значит, в принципе, обгоревший труп, обнаруженный в гараже, может быть чей угодно?

– Слушай, мать, – Руденко допил виски и закурил, – что-то сегодня мне твои вопросы не очень нравятся, я бы даже сказал, они мне очень сегодня не нравятся. Что это на тебя нашло? Ты на что это намекаешь? А может, ты что-нибудь знаешь, тогда поделись.

– Я ни на что не намекаю, Сема, – Яна поднялась и направилась к выходу, – и делиться мне с тобой нечем. А если вы убийство списали на несчастный случай, так я об этом никому рассказывать не собираюсь, не волнуйся.

– Нет, ты скажи, – лейтенант бросился за ней, но Джемма предупреждающе рыкнула, и он остановился, – ты мне все-таки скажи, – крикнул он вдогонку, – про какое это убийство ты говоришь?

У выхода из гостиной Яна остановилась и обернулась.

– Ты же не дурак, Сема, ну подумай. Если в гараже оказался не Горбушкин, которого, как я понимаю, не опознали, то это кто-то другой. Это тебе труп номер один. А если это не Горбушкин, тогда где он? Возможно, это будет труп номер два. Достаточно?