Шрифт:
– Как же! Земля здесь богатая. Вон, трава какая, выше человека, – показал он на степь.
– Так почему никто не живёт, не возделывает землю?
– Это все из-за набегов крымчаков да ногайцев. Уж сколько они эти края терзали, вот земля и обезлюдила. Кто же захочет здесь жить? Представь, человек трудится, живота не жалея: землю пашет, скот растит, детей рожает…. А тут нагрянут орды, все отберут, хаты пожгут, да пахарей на невольничий рынок уведут. Спасибо матушке Екатерине, да Светлейшему князю Потемкину: нынче усмирили крымчаков и ногайцев наказали – больше не суются сюда.
Погоди, Семён Иванович, ещё расцветёт Малороссия.
Одесса
– Смотрите, смотрите же, Добров! – закричал майор, размахивая руками.
Мы совершали конную прогулку, пока обоз с трудом взбирался на очередной крутой подъем. Под майором была шустрая кобылка, и он первым оказался на вершине холма. Я подскакал к нему и замер, не в силах что-либо вымолвить. Впереди раскинулась стеклянная гладь светло-голубого нежного оттенка. Она уходила к горизонту, постепенно темнея, где-то далеко у виднокрая образуя почти чёрную грань, на которую тонким прозрачным куполом опирался хрустальный колпак неба. Картина до того очаровательная, что казалась нереальной. Глубокий, полный спокойствия мир, со своими тайнами и причудами. Попробуй-ка, разгадай его!
– Ну, что я вам говорил? – радостно воскликнул майор, стараясь перекричать ветер. – Это вам не Балтика. Это – Русское море!
* * *
Город только закладывался. Город – одна огромная стройка. На скалистом берегу теснилось поселение: деревянные бараки, косые мазанки, а дальше, вглубь материка размечены фундаменты будущих домов. Кругом стопки строительного камня, досок, брёвен. Небо коптили кузнечные горны и смоловарни. У пирсов в гавани множество кораблей. Мачты, снасти – словно лес. Нагруженные возы еле тащились, запрудив все проезды. И кругом суетился мастеровой люд. Визжали пилы, стучали молотки, скрипели лебёдки. Пахло известью, углём, горячей смолой и свежей древесиной.
Мы расстались с майором интендантской службы. Он повёл обоз к небольшой крепости, возвышавшейся над гаванью, а я отправился в торговую часть города искать коменданта. Мне указали небольшой каменный дом в два этажа с портиком и львами у входа. Я доложил адъютанту, что прибыл с пакетом из Петербурга. Меня тут же провели в дом.
– Ка-ак, вы уже лейтенант? – узнал меня Иосиф Михайлович де Рибас, расплываясь в широкую, белозубую испанскую улыбку. – Сейчас то вы нам все расскажете: что там у вас в Петербурге творится. Говорят – ужасы сплошные: круглые шляпы запретили, за жилеты порют прилюдно, все ведомства с пяти утра работают…
Военный комендант Одессы пил чай в просторном светлом кабинете. Он был в безупречном зелёном сюртуке. Парик с буклями идеально напомажен. За круглым столом, устланным белой скатертью, помимо самого де Рибаса находился ещё один человек, генерал, лет сорока пяти. Он представился, как военный инженер, Франц Павлович де Воллан. Что-то совиное было в его облике: скучающее выражение лица, хищный нос, глаза немного навыкат. Парика он не носил. Мундир, хоть и генеральский, но скромный.
– Константин, – окликнул Иосиф Михайлович слугу, грека. – Поставь ещё один чайный прибор. – Вновь обратился ко мне: – Как здоровье императора?
– Император весь в делах, – ответил я, присаживаясь на скрипучий стул, обитый красным атласом. – Везу адмиралу Ушакову поправки к морскому уставу.
– Ушакову? Поправки? – усмехнулся Иосиф Михайлович. – Ох, быть конфузу.
– У адмирала свой устав. Он – человек тяжёлый и непреклонный, – объяснил тихо генерал да Воллан.
– Указы императора нельзя обсуждать, – напомнил я.
– Верно, – согласился Иосиф Михайлович. – Только видите ли, с турками война особая. Это не в Европе. Ждать от турок благородных поступков, то же самое, что ждать милосердия от голодных шакалов. Посему иногда приходится действовать супротив всех уставов.
Передо мной появилась чашечка с блюдечком из тонкого фарфора с греческим орнаментом. Тарелка с горячими булками и ваза с фруктами.
– Попьём чайку, а после, перед обедом, сходим, посмотрим, как пристань строится. Я вам все покажу. Погодите, – нетерпеливо вскочил де Рибас. – Пойдите сюда. – Он подвёл меня к широкому окну, отдёрнул тяжёлую бархатную портьеру. – Полюбуйтесь: что за вид!
Действительно, панорама открывалась чудная. Передо мной расстилалось бескрайнее море, и была видна прибрежная полоса, на которой шумела грандиозная стройка.
– Поглядите: – вот там будет порт. Здесь возведут дворцы, – указывал де Рибас. – А вдоль набережной посадим аллеи. Вы не представляете, какой красивый город будет стоять на этом месте. Он вберёт в себя лучшие традиции европейской архитектуры и, в тоже время, органично впитает античный стиль. Здесь будет шуметь торжище, разгружаться корабли с колониальными товарами. Расцветёт буйным цветом искусство и ремесло. На улицах зазвучит разноголосая, разноязычная речь. Ах, что за город! Мечта! Я вам все подробно покажу! Мы с Францем Павловичем продумали все до последней детали. И обязательно в Одессе будет лучший в Европе театр.