Сергей высвободил ненавязчиво руку, пошёл рядом, поспевая за торопыгой Мишкой. Тот, ничтоже сумняшеся, продолжал экскурсию:

Вот тут у нас – спортплощадка, тут – гараж, в арсенале – “бобик” и “шишига”. Все наши водилы – срочники. “Сверчков” у нас вообще мало. Один старшина. У всех старшины – прапорщики, только у нас старшина – это старшина сверхсрочной службы. Прям смешно.

Столовая, ленинская комната, как и комната отдыха у нас отдельным строением – вот тут. Но, учитывая климат, – говоря это, он завернул за саманное здание, крытое шифером, и показал в тени карагачей ряды старых школьных парт, – здесь у нас летний класс, выполняющий функции всего перечисленного – даже поесть, если хочешь, можно тут.

В этот момент Сергей не выдержал и задал вопрос, который его стал мучить сразу после знакомства с местом. Он в учебке слышал много про жизнь на заставах, но, в основном, от сержантов, которые сами всю службу провели в учебке. И в этих рассказах заставы делили на две категории.

– Скажи, у вас застава уставная?

– Блин, ну и вопросы у вас у всех с учебки, – заулыбавшись всем ртом, ответил Миша. –Если, вообще, хочешь знать, я – твой дед, коли на то пошло. Но у погранцов западло дедовщина. Мы войска КГБ, а не какие-то шурупы. Так что между собой мы все равны. Ну, или почти равны. Вот завтра пошлют в наряд – ты мой старшак будешь, а я – просто рядовой. Ну, вот на эти сутки “ты – начальник, я – дурак”. Возвращаемся, оружие сдаём, и я для тебя сразу – просто Миша. Так тебе понятно? Наслушаются баек по ТВ, потом, блин, фигнёй страдают. Мне вот лично эта гласность с перестройкой по боку – меньше бы болтали – мозги бы свободней были. Ваши вон первые птицы прилетели, так сутки строем ходили, боялись, что деды разбираться с ними будут. Вот умора была. Мы их специально не просвещали, что – к чему, чтобы поржать.

– А с офицерами как? – не унимался Нахимов.

– Ну, тут всё просто. Есть две крайности:

“Старый” – это наш капитан Запольный – то ли по должности, то ли просто старой закалки человек, то ли после Афгана слегка контуженный. Вот с ним строго обращайся, как положено, и тому подобное. Но, главное, он не терпит бардака и разгильдяйства, любит говорить: “От беспорядка гибнет больше, чем от пуль”. Если что сказал, делай сразу. И без разговоров. А, вообще, он хоть и строгий, но не придирчивый. Я успел на седьмой заставе три месяца послужить, – вот где начальник говно. Майор Чердынцев. Блин, все пуговки, все крючочки проверит. Придирается по каждой мелочи. А в службе – полный “ноль”. Его из комендатуры в Душанбе за что-то сослали лет пять назад, да и забыли назад позвать.

– А вторая крайность? – пришлось напомнить словоохотливому проводнику, о чём разговор.

– Ну, вторая крайность – это наш замбой Крепилов. Он, между прочим, из училища всего два года назад пришёл. И уже старлей. А знаешь почему?

– В прошлом году он на прорыв с группой выехал и до того, как отрядские развернулись, повязали они группу нарушителей. Аж пять человек. И у каждого опия сырца по 10 килограмм, представляешь? Старый, кстати, говорит, что эта гадость к нам пошла после того, как Меченый вывел войска из Афганистана. Он вообще его не переносит. Иначе как Горбач и Меченый не зовёт. И ты при нем, кстати, лучше перестройку не хвали. Не оценит.

– Да понял я. А что с бандой-то?

– Дак, какая банда, они ж без оружия были. Двое вообще местные. Один – внук деда Абдуло. Есть тут один дедок из кишлака. Ну, так вот по факту, значит: нашему замбою – очередное звание, Усталову – сержанта и первого погранца (знак отличника погранвойск первой степени), остальным – по второму погранцу.

– Погоди, нам говорили за задержание нарушителя отпуск дают.

– Ну, ты даёшь – а кто служить – то будет? Говорят тебе, как Михал Сергеич из Афгана сбежал, у нас тут началась сказка «тыща и одно нарушение». А последнее время так совсем оборзели, месяц назад с оружием двоих взяли. Оба с той стороны. И ведь не раскололись, к кому шли. Может, потом в отряде что сказали, но никого не арестовали в кишлаке, вот и думаю – вряд ли.

– Так что на отпуск не рассчитывай. А вот лычки к дембелю точно прибавятся, и можешь погранца запросто схлопотать. Лишь бы не “За отвагу”.

– А чем тебе “За отвагу” не нравится?

– Так, понимаешь. У нас тут странная традиция: если тебя на границе ранят, или там травму на обстановке получишь, то тебе обязательно медаль “За отвагу” вручат. За мою службу уже двоим на весь отряд дали. С четвёртой и с одиннадцатой заставы. Знаешь, я лучше без медали домой приду. На двадцать восьмое пройтись по городу – мне и имеющегося хватит.

При этих словах Сергей невольно ещё раз глянул на грудь провожатого. Но кроме “классности” и “комсомольского” значка ничего не увидел. Да и класс – то был второй. Проследив за взглядом, Михаил тут же объяснил:

– Это на мне официальные, так сказать. А ещё у меня есть “Слава погранвойск”, “Юбилейный знак” нашего отряда, и на дембель припас “Второго погранца”.

– Откуда он у тебя? Купил?!?

–Есть пути, – хитро подмигнув, ответил экскурсовод, – есть тут один, Ванька – хохол, у него кореш в комендатуре. В общем, если надо, справишь к дембелю себе иконостас. Если хочешь, можно любого “погранца” добыть. Ты только, если будешь связываться, здесь никому не показывай. У нас не любят дутых “отличников”. Дома никому не важно, откуда он у тебя. А здесь и без офицеров по морде получишь.

И вообще, хватит на сегодня. Я так понимаю, ужин ты пропустил, я тоже не был, а мы как раз у столовой. Пошли, пожрём.

У приученного за полгода к распорядку на учебке Сергея, видимо, недоумение было на лице так ярко написано, что Михаил добавил:

– Блин, деревня. Это же застава. Тут завтрак, обед и ужин имеют, конечно, сроки, но кто в наряде, кто к наряду готовится. Так что точно по расписанию ест только свободная смена и штабные. Все остальные, когда получится. Пошли уже.

С этими словами они вошли в раскрытую дверь, завешенную марлей. Помещение столовой было на удивление мрачноватым, наверное, из-за маленьких окон. Хотя летом, в жару, это, скорее, плюс. Подойдя к окну раздачи, Михаил крикнул: