– Юрка, блин! Давай ужин! Мне, и одну “молодую пайку”!

Услышав про “молодую пайку” Сергей чуть не хмыкнул вслух: “А говорил нет неуставных ….”

Первым получил свою порцию Михаил. Это была миска из нержавейки, полная ароматного борща. И в нём даже белела ложка сметаны.

– А десерт? Я видел – арбузы привозили!

Из-за окна раздался недовольный голос:

– Порезанных нет. Схаваете на двоих один – выдам вам целый.

Мишка, почесав затылок:

– Без проблем. Сначала суп. Лично я – на улицу, – сказав это, он сгрёб миску, ломоть хлеба с ложкой и потопал на выход.

У Нахимова откровенно заурчало в животе от ароматов, вида борща – такого домашнего. И это всё после явно не ресторанной пищи в учебке. В этот момент стукнула его миска на раздачу… Младший сержант, пожалуй, не удивился, что у него миска была алюминиевая… Его сразило, что было в ней. Там дымился огромный кусок варёного мяса из борща, вся жидкость, по всей видимости, была та, которая с этого мяса стекла. Пара маленьких кусочков капусты, прилипших к нему, были единственными овощами.

– Это что? Суп?

– Суп?! Не-а, суп вам, товарищ малёк, рано. Ешьте пока еду для салажат – поправляйте своё здоровье после учебной части! – с явной насмешкой прозвучало из-за раздачи. – И вообще, бери что дают! Вечно с салажатами проблемы – супа им подавай! – после чего задвижка на окне раздачи с грохотом упала и отсекла Нахимова от кухни.

Взяв неуверенно тарелку и зачем-то ложку, пару кусков хлеба из лотка, Сергей вышел на улицу. Подсел рядом с Михаилом. Тот, взглянув на него, подмигнул: “Вот тебе дедовщина”.

Михаил довольно быстро расправился со своим супом, потянулся и свистнул так, что Сергея по ушам резануло.

–Юрка! Где арбуз?

Сергей тоже успел съесть свой кусок мяса до того, как появился Юрка. Ощущение не просто сытости, а какого-то всемирного удовлетворения уже успело растечься по телу, когда, наконец, появился повар.

Нахимов впервые смог увидеть его целиком, а не только руки и фартук. Это оказался высокий, явно спортивного вида, парень, одетый в “подменку” цвета хаки, а не камуфляж, в тапочках на босу ногу. Колпак на голове скорее напоминал казачью фуражку, лихо заломленную набок, только что чуба из-под козырька не было. В руках он держал арбуз килограмм на 6, не меньше. Грохнув его на стол, он заявил:

– Десерт подан, ваше првсходво! Жрите, пожалуйста! Если не влезет, отдай Машке, у неё сегодня арбузный день. Вы у меня последние.

– Замётано! А нож?

– Ты ж дневальный? У тебя штык есть.

– Он же ломает, не режет!

– Пора бы свой иметь, вообще – то. Это вон мальку простительно без ножа, а тебе, старому, стыдно.

– Да, блин, Юрка, у меня, во-первых, складешок, а во-вторых, не с собой.

– Вот что бы ты без меня делал? – с этими словами повар вытащил из-за спины огромный, сантиметров 40 в длину, хлеборез и воткнул его в арбуз, – держи! Вернёшь,– сказав это, он забрал миски со стола, наиграно ворча: – Приходють туть всякие, намусорют и уходють, – и добавил более ровно: – Тарелки заберу, а нож вернёте, и корки все Машке потом, чтоб тут чисто было! А то этот нож сам знаешь, где будет. И удалился с видом полного превосходства над вселенной.

Сергей уставился на арбуз. И, к собственному удивлению, первое, что сказал: “А Машка – это кто?” Михаил, выдернув нож из арбуза, тихо и задумчиво произнёс: “Коза”. И начал резать арбуз…. На гражданке Нахимов, конечно, ел арбузы и резал их не раз на большие радиальные ломти. Но как резал Михаил, его озадачило. Он уверенными движениями разделил арбуз на 4 продольные части. Потом порезал поперёк мякоть на треугольники, не прорезая корки. И, в довершение всего, отделил мякоть от коры. Удовлетворённо заявил: “Готово”, – и подвинул четверть арбуза Сергею, взявшись резать себе вторую четверть. За поеданием арбуза молчали.

После ужина Сергей оказался предоставлен самому себе. Отнёс корки арбуза на подхоз – местной козе Машке и, по совету Михаила, пошёл в душ, чтобы успеть к “приказу”.

Если читатель не знаком со спецификой погранслужбы, необходимо уточнить, о чём речь. На границе сутки разбиты на “от приказа” и “до приказа”. “Приказ” – это построение, на котором распределяются наряды, поскольку это всё оформляется как “Приказ заступить на охрану государственной границы СССР, форма наряда….” Вот поэтому между собой пограничники и называют время этого мероприятия “Приказ”. И время это неизменно двадцать часов ноль-ноль минут. Поэтому и сутки зачастую считают не от ноля часов, а от двадцати.

Помылся наш герой в летнем душе, вода в котором оказалась явно горячее, чем в учебке, из водопровода в бане.

Без десяти восемь. Нахимов уже слонялся возле флагштока. Он был немало удивлён, что почти все на приказ собрались, как из ниоткуда, за две минуты до восьми. Последние бежали на бегу, приводя себя в порядок. Ровно без минуты восемь все уже самостоятельно встали в строй. Определив своё место, туда же встал и Нахимов. Ровно в восемь появился начальник заставы. Прозвучала команда дежурного: