– «Вы, как хотите, а я рискну поступить в кооперативный техникум», – первым откликнулся на поставленный вопрос Васька Никулин, среднего роста с курчавым чубом и вечно смеющимися голубыми глазами.

– «Ну конечно, куда ж еще! Вся страна усиленными толпами строит развитый социализм, а Вася смотрит в сторону базара», – раскритиковал мечту друга Глеб.

– «Почему ты над ним смеешься? У нас в Грозном те, кто работает на рынке считаются уважаемыми людьми», – вступился за друга Резван.

– «Ой, нашел с чем сравнивать. То Кавказ, а то приморский город. Здесь всех базарщиков иначе, как спекулянтами не кличут. Согласен комсомолец Василий Никулин именовать себя спекулянтом?» – продолжал подтрунивать Глеб.

– «Да отстань ты от него. Сам-то, кем решил стать после школы?» – серьезно спросил Резван.

– «Да я как-то не решил еще. Может на курсы в ДОСААФ пойду. Надо к Армии готовиться: год пролетит, не заметишь, а без специальности сейчас в ряды Советской Армии не призывают».

– «А вдруг в Афган заберут, что тогда?» – спросил Василий.

– «И из Афгана люди возвращаются. Призовут – сачковать не намерен и отсрочки просить не стану», – серьезно ответил Глеб.

– «Уважаю мужское решение, – подтвердил Резван. – За наших парней, честно исполняющих интернациональный долг!»

– «Я за это пить не буду, – внезапно забастовал Васька. – Бросили пацанов под нож, как баранов и назвали это интернациональным долгом. Что, разве я не прав?»

Глеб и Резван удивленно уставились на друга:

– «Дать бы тебе в «бубен», да народу вокруг много. Одно слово: клоун, что с базарного возьмешь…».

– «А сам-то, сам кем решил стать: в физкультурный подашься или, как твой дед в офицеры?» – перевел разговор из опасного русла Никулин.

– «Да нет, пока рано думать об этом. На КМС по вольной борьбе я сдал, но в этом году поступать не буду. У меня сестра двоюродная под Грозным. Поеду к ним. Буду детей тренировать, пока повестку в Армию не получу. Представляете: моей сестре шестнадцать лет, а у нее уже двое детей. Я уже дважды дядька».

– «Ого! Это как она в шестнадцать-то лет умудрилась?»

– «Да это в городе – дикость, а у нас в ауле девочки в четырнадцать – пятнадцать лет замуж выходят», – уточнил Резван.

– «Слушай, ты извини конечно: дикость какая-то! СССР выходит в космос, БЛМ строит, а у вас всепо-старому. Как – будто феодальный век», – удивился Глеб.

– «Феодальный век здесь ни причем. Другой уклад жизни, обычай предков. Так в ауле жизнь устроена, и никто ее менять не собирается», – сказал Резван.

– «Ты скажи еще Аллаху кланяются», – зло пошутил Василий.

– «И Аллаху, и мечети строят. Нельзя конечно, нопо-тихому люди верят и молятся», – посерьезнел Резван.

– «Да, ладно, пацаны, жизнь прекрасна! Мы на морской прогулке, повсюду вокруг нас красивые отдыхающие. Наша страна СССР – лидер мирового социализма! Впереди нас ждет светлое будущее! Выпьем!»

– «Глеба разморило на солнце и от выпитого вина».

Парни снова выпили, и Васька Никулин грустно спросил:

– «Так что, парни, на этом наши пути расходятся?»

– «Зачем расходятся: Земля круглая, еще не раз встретимся», – сказал Резван.

– «Помните, как у Дюма: через десять лет, а потом через двадцать: три мушкетера и жизнь полная опасных приключений!» – весело сказал Глеб…

Остроносый автобус «Паз» остановился возле обнесенного высоким забором здания. На зеленых воротах со звездами ярко алели буквы: ДОСААФ.

– «Выходи строиться», – капитан, начальник военкомата, спрыгнул с подножки на пыльный асфальт.

Коротко стриженные курсанты парашютных курсов, один за другим начали выходить из автобуса и строиться по ранжиру.

– «Тэ – кс, проверим списки. Все здесь?» – весело спросил капитан Воронин.

– «Так точно!» – нестройным хором ответили курсанты.

– «Та, куды ж вы с «подводной лодки» денетесь хлопцы! Ладно, справа по одному, за мной: шагом марш».

Курсанты длиной змейкой просочились в полуоткрытые ворота. Там их уже ждали. Снова прозвучала команда: «Строиться!». И курсанты построились перед жилым корпусом.