Раздался топот удаляющихся ног, затем гулко хлопнула входная дверь.

— Янка, Янка, — Сандр быстро поднял меня и усадил за туалетный столик, — что же ты дура такая. Убьет ведь когда-нибудь.

— Не убьет, пока бизнес на мне.

— Ну так покалечит. Охота опять в гипсе по полгода валяться? — Сандр привычными движениями рылся в столике в поисках моей косметички. — Голова как?

— Спасибо, солнце мое, легче.

Сандр только обреченно помотал головой.

Из всего окружения моего законного муженька Сандр был единственным, кто нормально ко мне относился, а следовательно и единственным, кто мог со мной справиться.

— Ты что, опять сообщения не читала?

Не отрываясь от макияжа, я дернула плечами. Сандр еще раз вздохнул и начал искать мой телефон. Пару раз чертыхнувшись, он нажал вызов и, судя по раздавшимся из другой комнаты звукам, отправился на поиски многострадального аппарата связи.

— Ты сообщения вообще когда-нибудь просматриваешь? — раздалось из глубин соседней комнаты, и я, воспользовавшись отсутствием моего спасителя, начала быстро одеваться. Пусть Сандр и друг мне, но щеголять перед ним по доброй воле лишний раз в неглиже не очень хотелось. Хотя он меня не только голой, он меня и с вывороченными костями не раз видел.

— Лучше скажи, почему законный такой злой сегодня? — крикнула я, понимая, что выслушивать очередной выговор за пропущенное сообщение я не хочу. — У него аж лысина дымилась, а ударил всего раз.

— Да его курица вчера опять требовала, чтобы он с тобой развелся и женился на ней.

— Понятно, — я окончательно сникла. — Значит, вечер у меня будет веселый.

В ответ Сандр лишь обреченно выдохнул. Как бы он ко мне ни относился, но спасти меня он не мог. Я не любовь всей его жизни, а он не супермен, а простой охранник моего личного олигарха, которому меня продали в жены, едва мне исполнилось восемнадцать. И наивной восторженной дурочкой я была ровно до первой брачной ночи. Хорошо хоть через полгода я муженьку надоела, и у меня появилось что-то вроде призрака свободы. Тогда же мы и договорились не мешать личной жизни друг друга. За личную жизнь договорились, а вот за неиспользование меня как боксерской груши — нет, поэтому за последние семь лет я гипс видела чаще, чем свои собственные руки и ноги.

— Ян, поторопись, — вывел Сандр меня из раздумий о моей веселой жизни. — Не заставляй его ждать.

В банке все прошло гладко и быстро. Я легко играла роль деловой леди, широкой красивой подписью подписывала документы и выслушивала заверения деловых партнеров. Кофе-брейк с разговорами ни о чем и опять бумаги, бумаги, бумаги.

Очередные неприятности выскочили из-за угла и накинулись на меня сворой голодных собак по дороге из банка в головной офис компании. Машина, в которой ехал мой благоверный, резко затормозила прямо на мосту, и машина, в которой везли меня, соответственно тоже встала. Причина заминки стала ясна, когда мой козлик выскочил из машины и, зло крича в телефон, начал нервно расхаживать вдоль ограждения моста. Под ложечкой мерзко засосало — очень уж хорошо я знала эти движения, и ничего хорошего лично для меня они не сулили, а если к этому добавить его утреннее настроение, то мое дело было, откровенно говоря, дрянь.

Решение выхода из сложившейся ситуации пришло в голову настолько неожиданно, что я даже не успела его как следует обдумать. Как-то так само получилось, что я выскочила из машины и, словно на крыльях, перелетела через ограждение моста.

Последним, что почувствовала, был тягучий обволакивающий холод.

В это же время где-то очень высоко.

— Ой.

— Что значит ой, Клото?

— Я нить порвала.

— Опять? — мойры мигом подскочили к сестре.

— Я случайно, — виновато скривилась Клото, держа в руках обрывки тонкой серебристой нити.

— Я тебе дам случайно, — начала кипятиться старшая мойра. — Это уже который раз у тебя случайно получается?

— Не шуми, Атропос, — шикнула на раскричавшуюся сестру Лахесис. — Смотри, тут еще связать можно. Видишь вот эту паутинку? — мойра ткнула костлявым пальцем в еле заметную связь между обрывами нити. — Нить еще не до конца порвалась.

— Клото, — строго сказала Атропос, — ты главное не шевелись, а мы попробуем связать.

Сестры мигом принялись за дело, но непослушная нить то и дело выскакивала из костлявых негнущихся пальцев, грозя в любой момент окончательно порваться. Мойры злились друг на друга, толкались и шипели как две старые гадюки:

— Да куда ты тянешь?! Не так! Тут пальцем прижми, — ругалась Лахесис.

— Сама ты тянешь. Держи крепче. Да не там. Отпускай, — не отставала от сестры Атропос.

— Ай, ты мне ноготь сломала!

— А я говорила, отпускай! Куда руку убираешь? Здесь еще закрепить нужно.

Когда дело было, наконец, сделано, и мойры отступили, Клото с удивлением уставилась на кучу узлов, образовавшихся на месте разрыва, и торчащий среди этого великолепия сломанный ноготь Лахесис. Клото аккуратно подергала ноготь, но тот прочно засел в узле.

— Сестрицы, милые, а вы сами хоть поняли, что сейчас сделали?

На лесной дороге.

Незатейливая песенка широкой рекой растекалась по лесной дороге под веселый перезвон колокольчиков. Мужички, пребывающие в приподнятом расположении духа, что есть силы драли глотки, когда впереди что-то мелькнуло.