При этом мы оба молчали, и эта тишина почему-то обостряла все мои нервные окончания. Может, это после стресса такая реакция. Вот только в движениях мужских пальцах по моей коже чувствовалось нечто эротическое, заставляющее даже задерживать дыхание, дабы не видать своей реакции. На память, как на грех, пришли воспоминания о прикосновении его губ во время наших двух поцелуев.

Когда Малыш дошёл до стопы и стал расстёгивать застёжку на щиколотке, я даже поерзала на твердом, как камень, стуле.

— Потерпи немного, я постараюсь аккуратно проверить связки сустава. Небольшой отёк уже появился, но будем надеяться, что всё обойдется, — успокаивающе мягко попросил мужчина, даже не отрывая взгляда от моей ноги.

Он по ходу решил, что моя нервозность от испытываемой боли и страха за возможные грустные последствия. Слава Богу!

Я б не перенесла такого позора, точно не с ним! Догадайся Ник об истинных причинах моего беспокойства, когда сам он полностью сосредоточен на оказании первой помощи моей лапке.

Когда он стал снимать босоножку, я уже не чувствовала боль, только острое желание поскорее с этим покончить. Прежде чем я выдам себя каким-нибудь сексуальным вдохом от его медленных движения по моим нервам. Этот врач-самоучка и извращенец в одном флаконе даже каждый пальчик осмотрел. На мой вялый протест ответили строго — «на всякий случай».

Из состояния сексуального транса меня вывело отдалённое мужское покашливание, а потом звук захлопываемой двери где-то на другом этаже. Обеспокоенно посмотрела на Сокольского, но тот как раз завершал осмотр.

— Ты это слышал?

— Что именно?! Как ты пыхтишь?

Чёрт! Я всё — таки допустила часть эмоций на волю!

— Я не пыхтела! Мне просто было больно, вот я и старалась не орать дурниной.

Врала, как могла! Потом буду грехи замаливать!

— Ну, ну! — усмехнувшись, Ник отпустил мою ногу. — Вроде, ничего серьезного, просто небольшое растяжение. Сейчас надо минут двадцать подержать лёд, чтобы уменьшить отёк.

— Спасибо, доктор! Я могу идти?! — пытаясь встать, я усиленно рвалась на свободу.

Мне был нужен свежий воздух, чтобы хоть немного проветрить голову. Единственное, у меня остались вопросы без ответов, касательно оговорки Никиты насчёт его матери. Но решила пытки провести в другой раз. Нас жизнь всё равно регулярно сталкивает лбами.

— А как же холод? Если сейчас не приложить, потом будет поздно. Будет отёк и, возможно, гематома на полноги.

Блин! Да что за напасть такая?! Не хотелось самолично изуродовать ногу. Она мне красивая и здоровая больше нравится.

— Хорошо, но я сама подержу!

Выхватила пакет с холодом из мужских рук, игнорируя очередную усмешку.

Смешно ему! Но ничего… и на моей улице будет праздник!

Приложила лёд к голеностопу, засекая на ручных часиках десять минут. Больше я не выдержу общество этого человека.

Ник отошёл к окну, давая мне пространство. Это было замечательно! Первые пару минут мне нравилась эта тишина, но моё природное любопытство мешало мне спокойно жить.

— Ты сказал, что у тебя нет матери? Она… умерла? — тихо спросила я, чувствуя, что лезу куда не просят.

Вот только очень хотелось!

— Амарена, я не хочу обсуждать эту тему! Скажем так, тебе послышались те слова! И на этом закончим!

В голосе звучала такая категоричность, что я поперхнулась следующим вопросом. Наверное, это совсем дохлый номер.

Десять минут вышло. Я молча положила лёд на стол и, вернув обувь на место, поковыляла на выход. Ноге и правда полегчало. Теперь наступая только на пальцы и воображая сломанный каблук, было вполне терпимо передвигаться.

Вот только когда я вернулась к дверям, они почему-то были закрыты. Я дернула за ручку, но ничего не изменилось.

Дверь была закрыта!!!

Никита.

Стоял у окна и понимал, что жёстко хочу курить!

Последний раз курил лет в девятнадцать, потом однажды решил, что здоровье мне важнее, и бросил. Вот только сегодня старая пагубная привычка неожиданно вспомнилась.

Эта женщина меня доконает! Определённо! Я всерьез начал задумываться о приёме успокоительных средств, желательно в очень больших количествах.