Б е н е д и к т. В нашем отечестве, сударь, принято извиняться даже тогда, когда задевают нечаянно...

Г а л и ч е к. А что делают в вашем отечестве, когда толкаются нарочно?

Б е н е д и к т. За это у нас дают пощечины!

(Галичек судорожно заносит руку для удара.

Студенты хватают Галичка за руку, обступают и теснят его. В тот же момент Бакунин стремительно подходит к столу студентов и со страшной силой ударяет по нему кулаком. Звон и дребезжанье посуды, тяжелый вздох испуга проносятся дуновением по пивной; потом все стихает.)

Б а к у н и н. Дайте этому юноше дорогу...

Б е н е д и к т. Позвольте нам лучше знать, что нужно делать!

Б а к у н и н. Я вам говорю, чтобы вы пропустили этого юношу!

В а г н е р (подходя к Галичку, беспокойно). Мы пойдем вместе...

Б а к у н и н. Прекрасно, ступайте.

(Студенты нерешительно дают дорогу.

Вагнер и Галичек быстро выходят.)

12.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, проф. Ионшер, посетители, Данини, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, музыканты, Бенедикт и др. студенты-немцы, Бакунин, Рекель.

П е р в ы й с т у д е н т. В конце концов, эта нахальная манера совать свой нос, куда не просят, возмутительна!

Б а к у н и н (с улыбкой глядит в глаза студента. Тихо). Вам было бы очень совестно, когда б вы знали, какого прекрасного, великодушного человека вы оскорбили так незаслуженно... Вам всем было бы стыдно... (Продолжает смотреть в глаза студента и ясно улыбается.)

П е р в ы й с т у д е н т. Он ваш друг, а вы...

Б е н е д и к т. Вы первый оскорбили нас, и в нашем лице - всю нацию!

Б а к у н и н. Я понимаю, что вы, привыкшие наносить оскорбления всем народам, очень щепетильны в вопросах своей чести...

Д а н и н и. А позвольте спросить, вы сами-то какой национальности?

Б а к у н и н. Я - русский.

Г р у н е р т. Пропали мои денежки!

Г о л о с а. Ах, та-к! Вот оно что! Ха-ха!

(Общее оживление.)

П р о ф е с с о р. Итак, вы изволите принадлежать к нации, которая, передушив все народности на своей территории, собирается задушить нас, немцев.

Г е н а р т. Россия хочет сделать из нас свою губернию!

П е р в ы й м у з ы к а н т. Ваш Николай травит нас чехами и поляками!

Б е н е д и к т. Он хочет перенести на наши земли свои псовые охоты!

П р о ф е с с о р. По вашей замечательной теории, сударь, вы лишены права защищать свою нацию, как нацию тираническую, хе-хе!

Б а к у н и н. Для вас, это было бы, действительно, невозможно. Немецкий патриот так же жаждет порабощения всех славян, как и немецкий деспот. Нам, русским, стыдно деспотизма русского правительства, в то время, как вы гордитесь своими тиранами.

П е р в а я д а м а. Какие слова!

П е р в ы й а к т е р. Здорово!

К л о ц. Вы говорите очень горячо, сударь, и потому увлекаетесь. Немецкие народы ведут сейчас жестокую борьбу с деспотизмом.

П р о ф е с с о р. И если бы не русские козни, мы бы давно были впереди самых свободных государств.

Г о л о с и з п о с е т и т е л е й. Зачем вы поддерживаете поляков?

Б а к у н и н. Поляки - враги русского царя, значит - друзья русского народа.

П е р в ы й с т у д е н т. О, тогда вы найдете много друзей и среди немцев!

(Одобрительный смех.

Во время разговора, втянувшего с самого начала всех посетителей, они постепенно скучиваются вокруг Бакунина и охватывают его полукольцом.

Сидят только проф. Ионшер и Клоц.

Когда полукольцо образуется, медленно крадучись выходит из кухни Марихен и становится рядом с волнующимся Грунертом.)

13.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, проф. Ионшер, посетители, Данини, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, музыканты, Бенедикт и др. студенты-немцы, Бакунин, Рекель, Марихен.

Б а к у н и н. Мы в этом не сомневаемся. И мы с радостью будем сражаться за ваше - немецкое - и наше общее спасение, за вашу и нашу общую будущность. Священная обязанность нас всех - борцов революции - отразить врагов нашей общей свободы.

Г е н а р т. Это что же за общая свобода? Похоже на то, что чехи бунтуют ради освобождения немцев?

Б а к у н и н. Ради всеобщего освобождения! Когда венские революционеры истекали кровью в борьбе со своими деспотами, мы воздвигли на улицах Вены рядом с немецкими баррикадами большую славянскую баррикаду. Ибо мы знаем, что свобода народов, для того, чтобы укорениться где-либо, должна укорениться везде.