– Прошением на имя его превосходительства.

– Нет, я хочу сказать, - ведь это же деньги?

– Денежный залог.

– Я понимаю. Но я хочу спросить - сколько? Сколько надо денег?

– Сумма залога будет определена, если его превосходительство найдет возможным смягчить меру пресечения.

– Но я ведь должна знать - что это такое? Сколько надо денег? Несколько сот рублей или, может быть, тысячу?

– Я могу сказать только на основании прецедентов, ничего не предопределяя. Несколько тысяч. В практике - редко более десяти.

– Позвольте, - сказала Вера Никандровна, детски-изумленно улыбаясь и вздергивая морщинки на лбу, - откуда же я могу взять? Ведь у меня нет.

Товарищ прокурора снова приподнялся:

– Вы извините, но вопрос настолько личный, касающийся, собственно, только вас, что я...

Он скупо развел руки, одновременно наклонив голову.

– Благодарю вас, благодарю, - с прихваченным дыханием сказала Вера Никандровна и маленькими, частыми шагами ушла из кабинета.

Лиза дожидалась у самого входа в канцелярию. Они миновали арестанта со стражником, уже не заметив их наблюдающих чужих глаз. Пастухов куда-то исчез. Диван заняли новые люди.

Во дворе было много света. Растерянно брели в небе отставшие от толпы некучные облака. Их яркой белизне вторили на земле перепачканные мелом бочки, носилки, огромный ящик с разведенной бирюзовой известью. Убеленные с головы до ног маляры пылили алебастром, занимаясь своей стряпней. Рядом лежал невысокими штабелями тес. Дойдя до него, Вера Никандровна и Лиза сели на доски, как будто раньше сговорившись.

В их молчании, не нарушенном ни одним звуком, заключалась остро угадываемая друг в друге боязнь признаться, что произошла решительная, возможно, непоправимая перемена в судьбе дела, ради которого они сюда пришли. Они мучились молчанием и все-таки безмолвствовали, не зная, как лучше в эту минуту пощадить друг друга. Белая пыль тонко окутывала их, они глотали ее, но даже не думали подвинуться в сторону, уйти со двора, подальше от этого дома, точно приковавшего к себе все их ожидания. Они глядели на бесстрастный фасад с прямыми линиями окон, рассаженных одинаковыми простенками, но вряд ли отдавали себе отчет - куда смотрят, так же как не понимали - зачем сидят в пыли.

– Эй, барышни, попортим шляпки!
– с удовольствием крикнул веселый маляр, вывалив мешок извести в ящик и отскочив от густой белой тучи.

Словно внезапно разбуженная, Лиза спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Нет-нет, - тотчас отозвалась Вера Никандровна, - наоборот. Наоборот! Мне сказали - он совершенно здоров. Слава богу.

– А как же просьба?.. Его не отпустят?

– Кирилла? Нет. То есть его отпустят, непременно отпустят, но только не так... не на поруки, а под залог. Понимаешь?

– Под залог? А что же надо заложить?

– Нет, ты не так понимаешь. Ничего не надо заложить. Или - нет. Надо заложить деньги. Дать, внести сколько-нибудь... некоторую сумму. И тогда его отпустят, понимаешь?

– Его отпустят за деньги?

– Ну да. Надо внести деньги. Потом их, конечно, вернут назад. Понимаешь? Когда его совсем оправдают.

– А зачем же вносить, если их потом все равно вернут?

– Не все равно. А только если... когда его оправдают. Ну, как ты не понимаешь! Ну, залог, понимаешь?

– Понимаю, - сказала Лиза чуть-чуть испуганно и с обидой.
– Я понимаю. Значит - только пока временно.

– Ну да - пока.

– А за сколько его согласны отпустить?

– Да вовсе не согласны, - раздраженно воскликнула Вера Никандровна и вдруг обняла Лизу и прижалась щекой к ее щеке.
– Ну, ты прости меня, милая, прости. Ну, это - такая форма.

– Да я же говорю, что понимаю, что это - форма, - с еще большей обидой, но в то же время растроганно ответила Лиза, почувствовав, как защипало в глазах.

Почти сразу они заговорили необычайно трезво, сосредоточенно.

– Надо написать прошение, - сказала Извекова, - и главное, подумать, откуда взять денег.

– Ну, давайте подумаем.

– Да. У меня есть некоторые вещи. Очень хорошие. Можно отнести в ломбард. И кое-что продать. Есть обручальные кольца...

– Я тоже могу дать кольцо. У меня - с аквамарином. Я все равно не ношу, и дома не узнают, - торопясь, сказала Лиза.
– А потом ведь можно будет выкупить?

– Конечно, - подтвердила Извекова.
– Но это все-таки очень мало.

– А сколько нужно?

– Надо довольно много. Господи! Что я говорю!
– с неожиданным отчаянием вскрикнула Вера Никандровна.

Она облокотилась на колени, согнувшись, охватив голову затрясшимися руками.

– Ведь надо много, много тысяч! Где, где их взять, боже мой?!

– Ну, не волнуйтесь, - слабеньким голоском остановила Лиза, - давайте спокойно подумаем.

– Ах, родная моя! Что же тут думать! Ведь это под силу только богатому человеку. Такому, как твой отец. Может быть, еще богаче! Вот если бы отец твой иначе относился к нашему бедному Кирюше! Если бы он ничего не имел против вашего брака. Он помог бы, наверно помог бы, - правда? Ведь не враг же он тебе, правда?