— Ну и что? — задаю вполне резонный вопрос. Анька вздыхает.

— Ну, да. Ты ж темнота дремучая. Откуда тебе знать?

— А что я должна знать, спрашивается? — теряю терпение.

Анька склоняется ко мне. Выглядит это немножко смешно: она наваливается грудью на столик, отчего ее прелести выпирают, как две спелые дыньки.

— Он какой-то компьютерный магнат. Или черт его знает как это правильно. Но главное… — Анька склоняется ко мне еще ближе. Для этого ей приходится оторвать зад от стула, — он миллиардер! — выдыхает она сладострастно, почти со стоном.

Да уж. С миллиардерами мне еще под руку ходить не доводилось.

Одинцов

Посреди второй важной встречи Стелла начинает названивать с упорством носорога. Мне приходится отключить звук — телефон выключить не могу, ответить — тоже. Что за настырная особа. Она выбесила меня до ручки.

Не знаю, как я сдержался и вообще вел себя адекватно. Видимо, мама права: настает время, когда становятся ненужными подобные африканские страсти. Я определился и совершенно не нуждаюсь в бабах, что на меня прыгают.

И вообще все проигрывали на фоне Лики Егоровой. Осталось дело за малым: дождаться, когда она меня «покорит», или плюнуть на все и стукнуть кулаком по столу, как и положено мужчине. На плечо — и в пещеру. Кто из нас самец и охотник, в конце концов?

— Стелла, — перезваниваю, как только освобождаюсь, — я тебя предупреждал? — сейчас пошлю ее далеко и надолго, и буду прав.

— Саш, я как раз по этому поводу звоню, звоню, а ты трубку не берешь! — голос у Стеллы тихий, словно она в подвале спряталась. — Ты прости, что столько неудобств тебе доставила, но… ты представляешь? Он позвонил! Позвонил мне сам! Пригласил встретиться!

Кажется, гора с плеч. Мне не нужно ее никуда вести и поводов придумывать, чтобы оставить дома — тоже. Замечательно. Великолепно. Как я счастлив. И призрак глобального звездеца отступает на задний план. Не было счастья, так Стеллин ухажер оказался реально существующим и к тому же запавшим на ее сомнительные прелести. Впрочем, я не объективен. У меня просто совершенно другие вкусы и предпочтения.

От радости я чуть насвистывать не стал. Вовремя спохватился. Несолидно как-то, а я не дома, чтобы позволять себе подобное.

Потом позвонила Женька.

— Одинцов, не будь свиньей, дай номер телефона своего друга. Время близится к вечеру, а я все так же одинока и печальна. Вообще на тебя не похоже, что ты обо мне забыл. Но учитывая, что у тебя крыша все же едет немного от небезызвестных дам, то я тебя прощаю.

Она меня прощает, все слышали? Моя добрая святая сестра. Почти мать Тереза.

— Вообще-то твой сопроводитель еще с утра телефончик твой взял. Не звонил?

По глухому молчанию понимаю, что нет. Ну, Егоров!

— Вот, значит, как, — голос у Женьки зловещий.

Мне за друга даже страшно становится. Я не представляю, что она ему откусит, когда он ей на пути появится. Женьку мне жаль. Нужно наподдать другу Егору, чтобы не забывал о своих обещаниях.

Запоздало думаю, что ничего он мне не обещал. Это я его вынудил, а он так и не дал никакого нормального ответа. Телефон взял, да. А все остальное подразумевалось как данность. Я даже представить не мог, что Гошка проигнорирует мою просьбу.

— И не смей ему звонить, слышишь? — голос у Женьки горький, как напиток, где мало воды и слишком много кофе. — Позвонишь и нагнешь — год с тобой разговаривать не буду!

— Жень… — пытаюсь ее образумить, но Немолякину понесло во все тяжкие.

— Саш, я просила тебя найти мне партнера на выставку? Ты попытался. Не надо никого за уши тянуть. Обойдусь и без хвоста, который будет весь вечер вздыхать и с тоской думать, как бы поудачнее от меня улизнуть.

— Да перестань, что ты в самом деле как маленькая! Ну закрутился, дел у нас полно, фирму расширяем, а у Гошки она не одна. Он у нас слишком большой босс, время по минутам расписано, — увещеваю сестру.

— Тому, у кого нет на меня времени, нет места в моей жизни! — она почти кричит. Но хоть не плачет, и то хорошо. Я Егорову сам шею сверну, как увижу. Что за осел. Женьку расстроил. — И еще, Одинцов, — добавляет она таким голосом, что я сразу же выныриваю из переживаний за ее персону. — Если ты собирался идти на выставку с какой-нибудь бабой, то сто раз подумай.

Вот это уже мне не нравится. Совсем не нравится!

— Потому что Лика знает, что ты туда идешь. И после позора ты вряд ли отмоешься!