— А можно прикоснуться… без одежды?…

Надеюсь, она не слышала, как скрипнули мои зубы. Чудо, что вообще не раскрошились и не высыпались прямо рядом на постель.

— Всё в твоих руках, — не могу сдержать улыбки, когда Нина заливается краской. Это точно мой фетиш.

И самое интересное, что она решается. Оттягивает резинку спортивных штанов, не обнаруживая под ними трусов, и сглатывает, когда готовый ко всем свершениям член выстреливает наружу, слегка покачнувшись. Наверное, я никогда не забуду выражение её лица. Трудно прочитать эмоции, но вот ошеломление там есть без сомнений.

— Он не кусается, Нина, — я бы засмеялся, если бы не лопался от возбуждения.

Нина сглатывает и аккуратно прикасается к стволу. Ох блть. Спустить ей в ладонь при первом же прикосновении как-то позорно что ли.

— Помоги мне, — говорит неуверенно и закусывает губы.

Нет, на губы смотреть нельзя. Не буду на колени её ставить, рано совсем. Пусть просто поиграет, привыкнет, поймёт, что это не орудие её боли. Беру её руку и сжимаю вокруг себя и начинаю медленно двигать.

— Теперь сама, — это вообще мой голос? Слишком хриплый…

Её движения неумелы, но очень желанны. Дыхание становится тяжелее, и я притягиваю Нину и снова целую, больше не могу терпеть эту сладкую пытку и снова помогаю её руке своей. Утыкаюсь Малине в шею носом, когда по телу начинают идти знакомые импульсы, глубоко втягиваю, добивая себя, и с громким выдохом кончаю, запачкав и её футболку и свою.

Твою ж… Это было охренительно.

Глава 48

Скольжу рукой по её телу от бедра до груди, сминая футболку. Приятно просыпаться вот так — сжимая в объятиях желанное тело желанной девушки.

— Соня, просыпайся, на пары опоздаем, — шепчу в ухо, а у самого штаны дыбом и мурашки по плечам.

Нина потягивается в моих объятиях и открывает глаза. Смущённо улыбается и подставляет сомкнутые губы для поцелуя. Странно ощущать движение не только в штанах, но и где-то в груди. Странно и приятно.

Вчера после её неумелых, но таких приятных и желанных ласк я не мог оставить всё просто так. Не люблю нарушать данное слово, но… Короче, «только кино и спать» так и не получилось. Не предлагал и не настаивал на полном процессе, но не приласкать просто не мог. И Нина приняла мои ласки очень открыто вчера, и как бы не пыталась, сдержать стоны не смогла. Глупенькая, пока ещё стесняется собственных реакций на удовольствие. Но мы это исправим. Всё получится.

— У тебя сколько пар? — её голос после сна ещё немного хрипит, и это кажется невероятно сексуальным. Сейчас бы никуда не идти, стащить с неё одежду и…

— Четыре. Репетицию Ирма просила на восемь. Думаю, сегодня недолго.

Нина потягивается и встаёт с постели, но я поддаюсь искушению и валю её обратно. Нависаю сверху, не в силах совладать с желанием прикоснуться к ней. Пока целую, просовываю ладонь между бёдер, где нежно и горячо.

— Максим! — Пёрышко сжимает ноги, не пускает. — Пора вставать, а то и правда опоздаем.

— Я быстро, — шепчу в сладкие губы. — Только потрогаю.

— Мне надо в душ.

— Тогда я с тобой.

— Нет!

— Да.

Подхватываю её и забрасываю на плечо. Нина пищит, ухватившись мне за спину. Я подбрасываю её и переворачиваю как в танце, фиксирую так, чтобы не вырвалась, и под заливистый смех уношу в душ. Там потрогаю как сам захочу.

Дурак влюблённый.

* * *

В итоге пара у меня была только одна. Многие преподаватели уехали на какую-то учёную конференцию в другой ВУЗ, и день сегодня выдался почти свободный. А вот Нине так не повезло, у неё все преподаватели на месте, и все пять пар тоже.

Я сбрасываю ей сообщение, что встретимся вечером, а сам еду к родителям. С мамой с того вечера так и не виделся.

— Привет, мой хороший, — она улыбается и касается ладонью моей щеки, как часто делает с самого детства. — Я соскучилась. Как ты?

— Всё хорошо, мам. А ты как?

Мы присаживаемся за стол на кухне, мама сама наливает чай, отпуская прислугу.

— Нормально, сынок. Как твоя балерина?

— С чего ты взяла, что она балерина? — откусываю кусок нежной слойки и улыбаюсь её проницательности.

— Максим, — смеётся мама, — кого-кого, а балерину я узнаю сразу, хоть ты и поработал над её спиной.

— Да уж, заставить её убрать эту вашу балетную спицу было непросто.

— Расскажешь о ней?

Мама садится напротив и внимательно смотрит прямо в глаза. А что я? Делаю то, чего не делал никогда — рассказываю. О том, что с произошло с Ниной, как мы познакомились (ну, момент с подглядыванием Пёрышко за мной из-за угла дома на тусовке я опускаю), как пришлось постараться, чтобы вернуть её танцу. Мама слушает внимательно, кивает, даже даёт кое-какие советы, как сгладить углы, из каких классических позиций проще всего перейти в модерн.