— С тобой.

И тут зал взрывается невероятными овациями. Мы оба вздрагиваем, словно только что осознали, что не вдвоём. Несколько сотен людей рукоплещут стоя. Нина улыбается и опускает глаза, когда я крепко сжимаю её ладонь. Свет в зале вспыхивает. Я машу зрителям, бегло отмечая несколько знакомых лиц: поднятый большой палец Микса, улыбка до ушей Веры, сжатый кулак Ромыча, на третьем ряду мама вытирает слёзы, а рядом с ней мама Нины.

Мы уходим со сцены, и первое, что я делаю прямо за кулисами — целую её. Крепко, сладко, вкладывая все чувства, что разрывают грудь. Моя Малина. Моя.

— Давай уйдём, — она смотрит в глаза так, что у меня ноги начинают отниматься. — Прямо сейчас.

Я киваю, обнимаю её за хрупкие плечи и веду к запасному выходу.

— Даже не хочешь узнать, получил ли ты главный приз? — слышу знакомый голос за спиной.

Мы оборачиваемся, и Нина жмётся ко мне теснее. Её бывший партнёр стоит посреди узкого коридора. Он уже выступил, ещё до меня. И, надо сказать, блестяще.

— А я его уже получил.

И он понимает, молча провожая наши спины взглядом.

Глава 51

Максим останавливает машину возле набережной, и мы выходим к ограждению, вдвоём спрятавшись под широким зонтом от мелко моросящего дождя.

— Ты привёз меня на Мост Поцелуев? — улыбаюсь, заглядывая в тёплые, лучистые глаза.

— Разве не идеальное место для признания? — Максим улыбается в ответ и обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

— Признания?

— Конечно, — берёт за руку и ведёт к подножию моста. — В любви.

Внутри становится тепло и сладко, несмотря на холод и сырость вокруг. Мы, молча взявшись за руки на ручке зонта, восходим на мост. На перилах гроздья замочков — надежд на счастье. Серое небо отражается в воде, испещрённой иглами дождя. Сыро и мрачно. Но не под нашим зонтом.

— Прости меня, — начинаю первой, потому что чувствую эту потребность. — Прости за недоверие.

— Тебе не за что просить у меня прощения, Нина, — Максим смотрит мне в глаза мягко, но серьёзно. — Что бы мы не делали, нас всегда настигают последствия. Это были мои. За былую неразборчивость и жизнь без оглядки на чужие чувства.

— Я испугалась. Подумала, что не справлюсь с отношениями, Лия ведь такая не одна у тебя была.

— И я не могу обещать тебе, что всё будет гладко. Я прошу лишь доверять.

— Я буду. А ты мне?

— А я тебе.

Внутри растворяются последние крупицы горечи, и я утыкаюсь лбом Ларинцеву в плечо. Глубоко вдыхаю его запах, осознавая, как невероятно соскучилась за ним за эти всего несколько дней. Какие же разные ощущения он вызывает у меня: от дрожи возбуждения где-то внизу живота до трепета в груди от осознания, что он — парень, которого я знаю не так давно, стал родным для меня человеком. Близким. Любимым.

— Я люблю тебя, Пёрышко, — тихо произносит Максим, а я закрываю глаза, пытаясь сдержать слёзы.

Такими словами не бросаются. Не такие как Максим Ларинцев.

— Я тоже люблю тебя.

И это чистая правда.

Наверное, мы оба замёрзли и даже не заметили этого. Когда наши губы встречаются, я ощущаю, какие они у Максима холодные, но какой жар дарят мне. И мне мало этого. Так ничтожно мало.

— Поехали к тебе, — я больше не смущаюсь и открыто смотрю в глаза.

Максим ничего не отвечает, он лишь увлекает меня обратно к машине. Едем мы тоже молча. И это ни капельки не напрягает. Хотя нет, вру. Это волнует, заставляет ощущать нежный трепет возбуждения внутри. Я ведь понимаю, что сегодня всё будет по-взрослому. Я хочу этого.

В квартире Максим помогает мне снять отсыревшее пальто и набрасывает на плечи тёплый джемпер.

— Нина, может переоденешься? Ноги тоже нужно согреть. А я пока поесть нам приготовлю, — Ларинцев идёт на кухню и ставит на газ чайник.

— Знаешь, я не голодна, — набираюсь смелости и прижимаюсь к Максиму со спины. — А вот душ бы приняла. Вместе.

Последнее слово говорю тихо-тихо. Закусываю губу и жду его ответа. Нервничаю почему-то.

— Ну пойдём, — Максим улыбается той своей улыбкой, от которой хочется растаять как ледышка на солнце.

Мы заходим в ванну. Я поворачиваюсь к зеркалу и подбираю вверх волосы. Максим стоит сзади, не прикасается ко мне. А мне хочется, чтобы его ладони легли на плечи, притянули к себе. Но он наблюдает молча и на расстоянии. Начинает снимать с себя одежду. Стаскивает через голову свитер, потом майку, расстёгивает джинсы и высвобождается из них. Мы уже были вместе не раз, мне бы пора перестать стесняться, но я всё равно вздрагиваю, когда он берётся за резинку трусов, но так и не снимает их, заметив моё выражение лица.