Перед пограничниками темной стеной стоял чужой лес. Неизвестно было, что скрывалось в этом отдаленном, все нарастающем шуме и в звуках голосов.

Когда к утру стали ясно выделяться очертания леса и ближайших кустов, в небе пролетела большая группа самолетов, и вскоре послышались тяжелые бомбовые удары. Бражников, побывавший в боях на Халхин-Голе, понял, что где-то поблизости самолеты сбросили бомбы. Вся местность вдруг озарилась вспышками бледно-зеленых ракет, а вдоль линии границы грохнули выстрелы. В предутреннем рассвете поднялась, словно выросла из-под земли, редкая цепь солдат в низких, как показалось Бражникову, приплюснутых касках.

Прижав приклад к плечу, Бражников сделал первый выстрел и увидел, как, взмахнув руками, упал солдат. В ответ хлестко защелкали пули. Приказав Румянцеву дать сигнал о нападении на границу, Бражников стал стрелять уже беспрерывно, поражая цели с особым охотничьим азартом, не обращая внимания на свист пуль и треск рвущихся вокруг мин.

На своем участке Бражников знал каждый куст - это помогло ему маскироваться. Но вот он заложил в магазин последнюю обойму и, решив приберечь патроны, спустился к берегу канала, где встретил ползущего Сороку. Тот был ранен пулей в ногу и полз к каналу, чтобы напиться. Трясущимися руками Сорока снял сапог. Бражников наклонился над товарищем, разрезал на нем штанину и крепко перевязал рапу. Вместе они вышли ко второй траншее, где уже начал разгораться бой.

Бражников рассказал обо всем лейтенанту Усову и тут же лег за станковый пулемет.

В эту ночь больше половины пограничников заставы находилось в нарядах. Оставшиеся на заставе бойцы по заранее разработанному плану быстро заняли в траншеях оборону, чтобы вести бой до прихода полевых армейских частей.

Первая траншея была расположена в четырехстах метрах от границы, на скатах небольшой высоты, фронтом на запад и юго-запад, а левым флангом на юг и юго-восток. Траншея прикрывала подступы со стороны лощины, поросшей ветлами и кустами черемухи.

Вторая траншея находилась справа и прикрывала северо-западную и северо-восточную стороны. Расстояние между траншеями составляло сто - сто пятьдесят метров. Начиналась она от командирского дома и тянулась по небольшой высоте, упираясь правым флангом в овраг, идущий вдоль берега Августовского канала. Отсюда можно было вести кинжальный огонь и прикрывать правый фланг первой траншеи. Фронтально из нее обстреливались дорога, идущая на северо-запад, и переброшенный через канал мост.

Пограничники, находившиеся на линии границы, были отрезаны от заставы. Расстреляв при первой же схватке все патроны, они бросились в штыковую атаку и почти все погибли. В распоряжении начальника заставы осталась небольшая горстка людей, которая и приняла на себя всю тяжесть боя с наступавшими фашистами.

Вернувшись в траншею, Усов прислушался к стрельбе справа и понял, что идет ожесточенный бой на второй заставе; слева, на юге, грохотали пулеметы на четвертой заставе, связь с которой была прервана.

Фашисты почему-то прекратили огонь. Первые вылазки их автоматчиков Усов отбил пулеметным огнем. Но вскоре наблюдавший с чердака конюшни Юдичев сообщил, что противник густой колонной втягивается в ближайший от заставы лес. Усов, захватив с собой ручной пулемет, забрался на чердак конюшни, сложенной в давние времена из кирпича. В узкое, похожее на бойницу шуховое окно Усов увидел, как фашисты совсем близко, на лесной опушке, не маскируясь, установили минометы и начали обстреливать ближайший населенный пункт Новичи.

Установив ручной пулемет, Усов гневно проговорил:

– Сейчас, Юдичев, мы им покажем, - и нажал на спусковой крючок.

Бросив минометы, гитлеровцы побежали в лес, оставив на земле несколько трупов.

– Будешь дежурить здесь, Юдичев, - приказал Усов.
– Стреляй короткими очередями. Если начнут бить по чердаку из пушки, уходи вниз.

– Ничего, товарищ лейтенант, я их аккуратненько...
– весело отозвался Юдичев.

Ему было по душе это особое доверие командира.

Спустившись вниз, Усов побежал к первой траншее с надеждой увидеть там политрука Шарипова и сообщить ему, что он отослал его дочь Олю вместе со своей женой в тыл. К тому же надо позвонить коменданту и выяснить общую обстановку. В первые минуты нападения, когда Усов доложил о нарушении границы, у него был такой разговор с комендантом.

– Держитесь!
– приказал комендант.
– Первая отбила две атаки. Надеюсь на вас. Примем все меры, чтобы оказать вам помощь.

– Будем держаться. Пушки бы нам, пушки!
– почти выкрикнул в ответ Усов.

– Детей и женщин отослали?
– спросил комендант.

– Да, да!
– Усов сжал в кулаке телефонную трубку и взглянул на мелко дрожащие в оконных рамах стекла.

Все помещение вздрагивало, словно борта корабля от работы моторов. На высотке, расположенной к востоку от заставы, огненными взбросами, казалось, горела земля. По всему полю рвались снаряды и мины...

– Ваши семьи, товарищ Усов, мы здесь встретим, - спокойно говорил комендант.
– Постарайтесь немедленно отослать секретные документы с надежным посыльным. Документы должны быть при всех обстоятельствах сохранены.

– Слушаюсь! А как насчет пушек, товарищ комендант?

– Пушки Рубцова отбивают танковые атаки. Не теряйте спокойствия. Поможем.

– От заставы не отойду ни на шаг!
– жестко сказал Усов.

– Желаю успеха!
– голос коменданта, как обычно, был бодрым и уверенным.