Усов, комкая в кулаке носовой платок, встал сбоку и с волнением следил за ловкими движениями рук сержанта. Глядя на его сильное, мускулистое, тронутое загаром тело, Виктор почувствовал, что рядом с этим богатырем он сам становится сильней.

Обернувшись, лейтенант увидел, что Владимиров тоже рвал рубаху и бросал белые клочья товарищам. Сорока, вытянув забинтованную ногу, протирал затвор ручного пулемета. Потом начал менять ствол. Несколько раз начальник заставы отсылал Сороку в укрытие, но он снова появлялся то в первой, то во второй траншее. Усову захотелось самому сбросить с плеч гимнастерку, освежить тело прохладным ветерком, хотелось сказать людям какие-то значительные слова, но его окликнули вернувшиеся из разведки Юдичев и Кононенко.

Они сообщили, что на правом фланге, против второй траншеи, во впадине Августовского канала, накапливается противник. Южнее заставы в лес втягивается кавалерия. Предположение, что фашисты намереваются форсировать канал и зайти в тыл, оправдывалось. Усов подошел к телефону и, опустившись на корточки, взял у связиста трубку и сообщил обстановку коменданту, а затем позвонил Шарипову. Не выпуская из рук трубки, крикнул:

– Сержант Бражников, ко мне!

Подтянув поясной ремень и вытирая на ходу руки тряпкой, Бражников подошел к начальнику заставы.

– Присядь, - сказал Усов, протягивая сержанту папиросу.
– Видел я, как ты фашистскую кавалерию сразил. Надеюсь, больше пулемет не заест? Теперь надо снова ждать появления конницы. Возьмите с Румянцевым ручной пулемет, захватите побольше патронов и дисков и сядьте в засаду. Выдвинитесь ползком в учебный окоп. Знаете, в соснах?

– Сам отрывал, товарищ лейтенант!
– ответил Бражников.

– Тем лучше. Займите окоп и, как только фашисты начнут переправляться через канал, расстреливайте их в упор. Мы поддержим, и пушки подполковника Рубцова тоже ударят!
– Усов задумался и, медленно подняв на Бражникова воспаленные глаза, добавил: - Отход - две красные ракеты с командного пункта. Задача ясна?

Бражников ответить не успел. В руке начальника заставы протяжно запела телефонная трубка.

Усов приложил ее к уху.

– Слушаю, товарищ комендант! Есть, есть!
– отрывисто говорил он. Лицо его становилось все суровее, остро поблескивали глаза с выражением гордой и жгучей радости.

– По радио выступает нарком иностранных дел!
– крикнул Усов притихшим пограничникам.

Стоявшие неподалеку подходили поближе и напряженно прислушивались.

– Всех, кроме наблюдателей, ко мне!
– передавая связисту трубку, приказал Усов, но тут же, о чем-то вспомнив, решительно добавил: - Нет, собирать не нужно. Пусть все, кто меня слышит, коротко расскажут своим товарищам. Сейчас от имени Центрального Комитета нашей Коммунистической партии и Советского правительства по радио сообщили советскому народу, что сегодня в четыре часа утра фашистские войска вероломно напали на нашу Родину. По всей линии государственной границы, от Баренцева до Черного моря, на протяжении трех тысяч километров, на всех постах и заставах, пограничники грудью встретили врага, героически защищая священные границы нашей Родины! Красной Армии отдан боевой приказ - дать жестокий отпор фашистским захватчикам! Нам выпала великая честь первыми ударить по врагу, и мы будем бить его до последнего патрона, ни на шаг не отступим от границы. Передайте слова из Москвы: "Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!" Стреляйте, товарищи, метко, наверняка, насмерть. За нами стоит Родина, с нами весь советский народ!

Сообщение начальника заставы передавалось из уст в уста. Усов обошел траншею и, останавливаясь в каждой стрелковой ячейке, рассказывал о передаче. Новое, одухотворяющее чувство охватывало пограничников, они напряженно и зорко всматривались вперед, разили врага без промаха, пользуясь малейшей передышкой, они подтаскивали запас патронов, разбирали и чистили оружие, перевязывали раненых товарищей. Все раненые, кто мог двигаться, из окопов не уходили, продолжали вести бой. Побывал начальник заставы и во второй траншее.

– Слышал выступление наркома?
– встретив Усова, возбужденно спросил Шарипов.

– Слышал весь конец речи, - присаживаясь в тесном окопе на корточки, ответил Усов.
– Дежурный комендатуры телефонную трубку к репродуктору приспособил. Слышал: "Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!" Как же может быть иначе, Александр? Как мне хочется ударить! Силенок бы немножко побольше, ох, и ударили бы! Да еще ударим! Слушай, Саша, надо организовать вылазку на выступ канала. Они накапливаются ниже моста. Угостить покрепче гранатами. Здесь, у нас, на этом фланге...
– Усов топнул ногой по дну окопа, - здесь, Александр, ключевая позиция. Они понимают это. Мост и две дороги. Они уже убедились, что в лоб взять нас трудно. Подтянули кавалерию, думают атаковать с тыла. Если обойдут, то заставы не удержать.

Пограничники ожидали новых вражеских атак. Несколько раз фашистская конница пыталась форсировать канал и обойти заставу с тыла, но пулемет Бражникова и огонь соседней четвертой заставы отгоняли ее назад в лес. Фашисты несли большие потери. Ожесточаясь, они повторяли одну атаку за другой. Убывал и боевой состав пограничников. Положение становилось все более напряженным.

После полудня поднялся ветер. Горизонт все гуще и гуще заволакивался дымными тучами. Горели пограничные села. Под напором ветра густой едкий дым двигался на восток. Деревья в саду пригибались и роняли на землю только что завязавшиеся яблоки. В повитой хмелем черемухе таились птицы, выжидая, когда стихнет этот непонятный чудовищный грохот.

Застава кипела в огне разрывов. Из леса снова выбросилась гитлеровская конница и устремилась к переправе. Усов дал несколько коротких очередей, нажал еще на спусковой рычаг, но пулемет не действовал.

– Сорока!
– крикнул он громко.
– Давай тряпку, быстро!

– Что случилось, товарищ лейтенант?
– спросил стоявший неподалеку Игнат Сорока.

– Кожух пробило, - проговорил Усов.
– Давай тряпку и пояс, ремень какой-нибудь...

Волной от разорвавшейся перед бруствером мины Усова отбросило на дно окопа. Протирая ладонью воспаленные глаза, он почувствовал, что наступила самая напряженная минута. Пулемет находившегося в засаде Бражникова тоже замолчал. Очевидно, был сбит минометным огнем противника.