И теперь эта жертва желает вернуться в город и получить все права гражданина Тирту, включая право получения образования в университете. Это не укладывается в моей бедной голове! Это проклятое создание хочет получить свое проклятое образование в то время, как моя драгоценная и безумно талантливая дочь зарывает свои способности в землю исключительно из-за чувства вины перед своим бессовестным братом.

О, Боги, будьте свидетелями моих слов! Я не в силах принять такое положение вещей! Я буду бороться и сделаю все, чтобы нога этого наглого, лишенного элементарной порядочности некроманта никогда не ступила на улицы Тирту!

К счастью, мой друг господин Карлоний, являющийся членом Этического Совета Тирту, оказался не подвержен всеобщему помешательству по поводу глупой книги и изложенных в ней идей и нисколько не утратил здравомыслия. Не далее, как вчера, он уверил меня, что приложит все силы, чтобы не допустить рассмотрения этого дела на очередном заседании Этического Совета. Он, как и я, полагает, что этическим принципам города будет нанесен непоправимый урон, если подобное рассмотрение состоится, даже независимо от того, каким будет результат. Господин Карлоний полагает, что результат непременно будет отрицательным, поскольку уверен в здравом рассудке своих коллег. Я же в глубине души страшусь обратного и потому позволяю себе высказывать сомнения в его прогнозах. Уж очень странно и неадекватно ведут себя жители Тирту в последнее время. Я теряюсь в догадках о причинах такого поведения. Меньше всего мне хотелось бы думать, что они в какой-то степени очарованы самими тьмой и смертью, представителем коих является преступный некромант. Я гоню эти мысли, ибо иначе мне придется испытать болезненное разочарование в любимых мною представителях рода человеческого, потому что с тьмой и смертью, в каком бы виде они не являлись миру, мне не по пути….»

(из записок Аматиниона-э-Равимиэля)

Ула парила над городом, изредка вспарывая воздух широкими кожистыми крыльями. До рассвета оставалось всего часа полтора — самое темное и неприятное время суток, однако наиболее подходящее для порученного ей черного дела. Тирту раскинулся внизу огромной бесформенной глыбой, лишь местами освещенной слабыми отблесками огней. Поначалу, когда она только начала вылетать по ночам, Уле казалось странным, что в городе всегда находились люди, не желающие тратить ночь на сон, но потом она привыкла. В конце концов, она тоже теперь спит не каждую ночь.

Вот внизу проплыло здание университета, и Ула начала снижаться, слегка забирая влево. Если бы не сегодняшнее задание, она непременно сделала бы еще пару кругов над городом — ей нравилось летать, это было единственной радостью от превращения в то мерзкое и гадкое существо, каким она теперь была. Даже нетопырь и тот казался ей симпатичнее, чем она сейчас. Ула никак не могла привыкнуть к своему второму облику и старалась не заглядывать в зеркало после того, как обернется. Но сегодня девушке было не до полетов. Сделать бы, что поручено, да вернуться домой — вот все, о чем она мечтала.

Внизу показалась знакомая крыша, и Ула резко затормозила. Сделав красивый плавный поворот, мягко опустилась на самый край и уселась на него, зацепившись когтистыми лапами за желоб водостока. Сложила крылья и, ссутулившись, как статуя горгульи на университетской крыше, принялась наблюдать.

Хотя вокруг все было тихо, Уле было очень страшно. Порученное ей задание было не из легких не только с технической, но и с моральной точки зрения. Профессор, которому ей предстояло навредить, считался одним из самых порядочных людей в городе, да и просто нравился самой девушке. Она даже посещала некоторые из его лекций, хотя они не имели прямого отношения к изучаемой ею юриспруденции. Если бы воля Улы была свободна, она никогда не пошла бы на такое. К сожалению, не подчиниться приказу хозяина было выше ее сил.

О, Боги, за что ей все это?

Нужное окно находилось всего в трех метрах от того места, где она сидела, и если бы было можно просто бросить в нее ту вещь, Ула бы не слишком тревожилась. Муки совести ей сейчас были не по карману. Она не в том положении, чтобы переживать о чьей-то судьбе. Но ей было приказано пролезть в форточку и положить ту вещь прямо возле профессора Карлония, иначе не сработает. А такое проникновение чревато многими опасностями. Ула покрывалась холодным потом, когда представляла себе, какими последствиями для нее обернется даже самая безобидная из них.

Она еще некоторое время сидела на крыше, не в силах двинуться с места. Потом посмотрела на луну и поняла, что она уже заметно сдвинулась с места и побледнела. Пора действовать. Ула судорожно вздохнула и развернула крылья. С тихим шорохом ушла вниз, потом набрала высоту и оказалась напротив нужного окна. Осторожно, стараясь, чтобы скрежет когтей о железо был как можно тише, вцепилась в решетку и просунула голову в форточку.

Внутри было темно и тихо, в дальнем углу комнаты тускло белела кровать, на которой угадывался силуэт спящего человека. Опасностью вроде бы не пахло, и Ула решилась. Сложив крылья как можно плотнее, она осторожно протиснулась внутрь, шипя про себя от боли. Форточка все-таки не была рассчитана на комфортное проникновение таких, как она. Оперлась передними лапами на подоконник, стараясь, чтобы не остались следы от когтей, и легко спрыгнула на пол. Мельком подумала, что в человеческом виде ни за что бы не проделала такой трюк. И медленно, очень медленно, шаг за шагом начала продвигаться к постели профессора. Сейчас она положит рядом с ним эту вещь, и можно будет убираться отсюда. А потом Ула забудет все это, как страшный сон.

Длинные уши девушки вздрагивали каждую секунду, ловя малейший звук, но все же она услышала чужое дыхание за спиной, когда было слишком поздно. Чьи-то сильные руки схватили ее сзади за крылья и дернули, пытаясь повалить.

От неожиданности Ула попыталась закричать, но из клюва вырвался только громкий мерзкий клекот. В отчаянии Ула дернула крыльями и рванулась из удерживающих ее рук. Однако ее преследователи были готовы к этому, и только сильней придавили к полу. Ула начала бороться, как сумасшедшая. Она использовала все возможности, предоставленные ей нечеловеческим телом. Извивалась с недоступной людям гибкостью, била крыльями, пыталась клюнуть нападавших и ударить их когтями. Пару раз ей это удалось, и на какой-то миг ей удалось освободиться, но потом на нее набросились с новой силой. С криками: