– Эй, тут пять стаканов водки, а нас всего трое, не хотите присоединиться? – крикнули какие-то парни.

– Да, конечно, – потащила меня подруга. Я была не против.

Мы выпили, зашли в клуб. Там я заказала белого вина, поиграла в настольный футбол, заводила толпу на танцы и кричала диджею, что поставить дальше. Мы выкурили пачку моих сигарет, еще немного выпили. Смеялись над знаменитостью, которая приехала на дорогущей машине в наш бар. Замечательно, вот бы это все не заканчивалось, я бы подольше не возвращалась домой.

Парни со стаканами позвали нас к ним в квартиру до открытия метро. Мы шли, разговаривали о разных городах, но о своем я предпочла не говорить. Когда зашли внутрь, нас встретили еще человека четыре. Две девушки в мужских майках и два парня. Огромная квартира с фиолетовой и розовой подсветкой. Мы впятером сели на кухне. Взглядом окинула пространство, заметила много разных ваз чудаковатой формы. Маленькие, большие, с кружочками и трубочками. Бонги. Не вазы.

Они достали травку, включили светомузыку, притащили богомола. Мы сидели и смеялись, я пела песни бременских музыкантов одному красивому мальчику. Моя подруга курила, я поджигала сигареты. Из соседней комнаты раздавались стоны. Мы будто стали лучшими друзьями.

– Попробуй, давай.

– Ага, – я бы сто раз подумала, но не сейчас.

Мы в хлам. В полное дерьмо, часы со стены уже уплывали, на ножах хотелось рисовать узоры, яблоко выросло до размеров кошки. Постойте, у нас же не было кошки. Четыре утра, я вроде бы хочу спать. Странно, во сне ведь не засыпают.

– Ты бы хотела создать в подсознании кого-то, кто помогал бы тебе? – спросил симпатичный мальчик.

– Типа Тайлера?

– Ну да, только более понимающего.

– Да, очень хотела бы, – затянулась и немного закашлялась я, – много раз представляла, каким он будет, но он слишком похож на реальных персонажей.

– А вот я нереальный! Фейк, – посмеялся парень.

– Тогда ты можешь стать чьей-то второй личностью, только не моей, я уже все придумала.

– Ну как хочешь!

Мы снова рассмеялись, станцевали медленный танец, подруга сняла меня на видео. Я сфоткалась с другими пацанами, богомол куда-то ускакал, стоны прекратились.

– Мы пошли играть в приставку, вы как?

Я очень хотела есть, да и метро открылось.

– Давай вернемся, умираю, хочу спать.

– Идем, – отсыпала немного гашиша моя подруга.

Мальчики проводили нас до двери, я будто состояла из сахарной ваты. Мы зашли за бургерами, забрали их домой, уже совсем светлело. Я немного запуталась, но думаю, завтра я буду у себя. Наконец, мы оказались в квартире, разделись, перекусили и завалились на кровать.

Второе утро

Снова открываю глаза, пытаюсь понять, что помню. Мама сказала, чтобы я поела каши утром, но как я ее поем, если я не дома, а в этой квартире и мультиварки нет. Мы так привыкли к благам общества, что толстый телевизор кажется музейным экспонатом, а тут все именно так. Старый русский рок из радио на тумбочке, фиалки на полу и ужасно неудобная майка на мне. Пришлось разрезать старыми ножницами ткань возле подмышек. Я побродила по маленькой хрущевке с зелеными обоями и коллекцией белых слоников в одном из шкафов. Жарко и пыльно, еще и диван скрипит. Сходила в туалет. Знаете, я никогда не сажусь на унитаз в чужих домах, меня это пугает. В детстве всегда вставала на них ногами, но потом поняла, что можно этого не делать. Много чего помню из детства. Например, я лепила очень много странных цветов для личной пластилиновой лужайки на балконе. Он тогда был не застеклен, по вечерам мы выходили туда с чашкой кофе и бутербродами с сыром.

В этой квартире балкон застеклен, правда, деревянными рамами. Они хоть немного дают дому дышать. В горле пересохло, я нашла кухню, что было совсем несложно, выпила воды и почистила зубы мерзкой пастой «Жемчуг». Нашла у раковины записку «Встретимся у церкви, тебе надо проехать три остановки на пятьдесят шестом автобусе», – откуда я знаю, какие в этом городе автобусы? Надела большую черную толстовку, у одного моего парня была такая же. Ладно, не только у него, у всех в мире есть черные толстовки. Мелочи в кармане джинс как раз хватило на проезд. Я попросила остановить у храма, кондуктор сказал, что меня в таком виде туда не пустят.

Вставила наушники, посмотрела на ржавые окна и дыры около дверей. С собой у меня была маленькая книга, прихватила ее из домашней библиотеки обладателя квартиры. Помимо политической чепухи и «Войны и Мира» нашла Теккерея: «Нет лучше сатиры, чем письма. Клятвы, любовь, обещания и признания – как забавно читать все это спустя время»…

– Я ударю тебя, сука!, – заорал мужчина и шлепнул переднее кресло

– Успокойся, брат, тише, оно того не стоит, – сказали парни сзади него