Шрифт:
– Классно побаловались. Целую тебя нежно.
– Я обожаю тебя. Целую-зацелую.
– Тшш… Не распугай радостных птиц…
Часть III Я забинтую свой последний поцелуй
Диалог 1-ый. Что такое «обожать»?
Начало января. Сквозь сугробы веду свое сердце поближе к зиме. Ах! Попасть бы в самую суть Иркутска и задрожать не то от холода, не то от нежного голода. Поразительно. В теплой и слякотной Риге минус двадцать. Никогда еще в такой жуткий холод мне не было так тепло. Раннее утро. Как несправедливо огромны расстояния. У него сейчас середина дня. Глянула на себя в зеркало. Я себе никогда не нравилась. Но тут взглянула по-особому. Никогда мне никто так часто не говорил, что я так чертовски хороша. Постоянная смена причесок и цвета волос. Модная стрижка: романтично выглядывает рыжая челочка. Глаза непонятного цвета: цвета хаки с прожилками осени.
– Сашка! Я тебя уже полчаса дожидаюсь. Ты все ко мне не шел (Да уж… Еще бы.. добежал.)
– Аааа… работал я тут. Я ж, как с тобой познакомился, работать не могу нормально. Работы накопилось всякой. Ты не думай, я о тебе помню. Я соскучился.
– А я не просто скучаю. Заметила, что ложась спать, начинаю с тобой мысленно разговаривать. Душевно так получается. А начинаю писать, все не то.
– Ириша! А я вчера твои песни услышал. Подобрал их из ftp. Я просто офигел…
– И как они тебе?
– Я несколько раз слушал. Не мог успокоиться. Я даже не могу выделить ту песню, которая мне больше понравилась. Они ВСЕ мои. Я увидел тебя, такую маленькую и одинокую в темной-темной комнате.
– Не говори так, подкрадываются мистические краски…
– Я как бы знал, что ты поешь, но как-то не думал… не мог представить, что ты умеешь ТАК петь. Грустные у тебя все песни… Серьезные. Милая, бесконечно милая Иришка! Да тебя же еще больше нужно любить и обожать за такие песни.
– Да… Почему ты всегда ставишь по разные стороны два слова «любить» и «обожать»?
– Неее…только обожать можно, но не любить.
– А для тебя любить и обожать – это разное?
– Принципиально разное. Обожать можно очень многое. Любить я так не умею.... Ириша, а что у тебя с произношением буквы «с»?
– Да все нормально у меня с ней.
– А это похоже мой старый компутер так воспроизводит. Как же приятны твои песни… за тысячи километров…
– Да… Лишь километры между нами… Только шепни…
– Ты снова грустишь.
– Вовсе нет, с чего взял?
– Интонации грустные. Я так и вижу, как ты сидишь в полумраке, подперев ладонями лицо и смотришь вдаль.
– А я иногда ничего не вижу. И глаза зависают, смотрят себе куда-то. Непонятно, куда.
– Мы все иногда зависаем… Однако, мне пора.
– Да… пора… пока.
– Мы не прощаемся. Не грусти.
Диалог 2-ой. Безлюдно стоят одинокие стены
Обычный январский вечер. Вся семья в сборе. Истерически орет ребенок, никто не может его успокоить. Изнеможденные зеленые глаза без сил смотрят на себя. Ухожу в темноту, чтобы успокоиться. Никто не поможет, ничто и нисколько. Кажется, это мгновение никогда не растворится в зимней вечерней дымке. Пыталась набрать его номер. Но мой телефон «помешался на длинных гудках», а потом холодный женский голос с автоответчика попросил оставить сообщение. Бросила трубку. Заснеженный парк, снег хрустит под ногами, я пробираюсь в темноте. Но дома еще холоднее: я никчемная женщина, не умеющая успокоиться и защитить своего ребенка от нелюбви. Но я ее очень люблю… Еще страшнее… Безлюдные стены дома. Там муж и я – два уставших человека, которые перестали понимать друг друга. И сегодня мне не избежать разговора с «моим черным человеком».
– Ну, как погуляла? – со скукой в голосе бросил муж и пошел в комнату.
– Холодно. Очень холодно. И снег хрустит, хрустит, хрустит, – задумалась на мгновение.
– Ирина, побудь со мной, посиди здесь, – берет меня за руку и усаживает рядом, гладит по руке.
– Пойду спать, – змейкой выскользнула рука из рук мужа.
– Пусть тебе приснится что-то хорошее, – участливая улыбка, колючая щека трется о мою, – ты все время где-то далеко, даже непонятно, с кем и где. У тебя даже взгляд чужой стал.
– Посмотри в мои глаза, что ты в них видишь? Внимательно смотри, – уставилась нагло и открыто.
– С тобой что-то случилось. В твоих глазах столько одержимости… Так что ли… – прижал к себе несопротивляющееся тело.
– Как ты это сказал? Да, я одержима. Одержима… – в задумчивости плавила его слова, как воск, – ты даже не представляешь, насколько было бы проще, если не было бы во мне этой нет, не одержимости, скорее, погруженности в себя, от меня осталась одна тень – «тень женщины и тень свечи», – не уставала жалеть себя.
– Ложись спать и не думай ни о чем, а я еще поработаю со звуком. Минут 20, – привычная улыбка, привычный голос.
Про себя подумала: как быстро высыхают бурные реки, как быстро он успокоился. А вслух сказала:
– Ты же знаешь, я не усну, побудь со мной. Прошу. Я так устала. Так устала смотреть в пустое небо, – пристально смотрю ему в глаза.
– Ну, что ты как маленькая. Скоро приду, – он выдержал мой укоризненный взгляд.
Я комкала одеяло на огромной кровати и никак не могла уснуть. Было около 2 часов ночи. Я подошла к окну: казалось, будто ветки брезгливо касались моего окна и быстро стремились прочь. Причудливые тени сна и луны переплелись. Я думала о далеком и холодном Иркутске, совсем скоро там начнется утро. Надо дожить до утра и все станет иначе. Но сон упорно не желал сниться. И я уже не понимала, куда и к кому стремиться. Вошла в другую комнату около 3 ночи. Муж обреченно спросил: