Он повернулся, словно и он счел разговор законченным, и я увидел его круглую прилизанную голову в профиль. По спине поползли мурашки. Я уже видел его... Я видел его возле «Скорой», сквозь ее затемненные окна. Тогда он был обвешан фотоаппаратами а на рукавах пиджака у него были золотые, застежки. Я четко запомнил его. Он был тогда возле дома... и сейчас он был на месте встречи и задавал мне вопросы. Это не совпадение.

Впервые я оказался в непосредственной близости от одного из членов этого скрытного братства, одного из врагов, с которыми я воевал через других людей и которые никогда не слышали о моем существовании. Я снова расслабился на сиденье, надвинул фуражку на глаза и подумают, что мои партнеры в Лондоне были бы чрезвычайно недовольны тем, что я нахожусь в этом месте в это время. Если я его видел, то он меня тоже. Это может не иметь значения, если он поверит в то, что я на самом деле шофер-испанец, уставший от ожидания. Если поверит, то он забудет меня. Но если нет, то я уже мог бы сидеть здесь с ножом в боку и спокойно остывать.

Снова провернув все в памяти, я вздрогнул. Я не ждал подобной встречи, и поначалу лишь привычка да инстинкт, усиленные настоящей усталостью, заставили меня отвечать ему так, как я отвечал. Меня жуть взяла от мысли, что судьба Алисии зависит от моего зевка.

Время шло. Пробило восемь. Я ждал, делая вид, что сплю. Больше никто не подходил к моему все еще открытому окну с расспросами.

Ченчи появился только после девяти, почти бегом, спотыкаясь, обливаясь потом. Я выскочил из машины, как только увидел его, вежливо открыл заднюю дверь и помог ему сесть, как и подобает шоферу.

— О Господи, — сказал он, — я думал, что он вообще не позвонит... так долго...

— С Алисией все в порядке?

— Да...да...

— Куда теперь?

— Ох... — он вздохнул, чтобы успокоиться, пока я садился за руль и заводил мотор. — Мы должны поехать в Мазару, в двенадцати километрах к югу. Там другой ресторан... еще один телефон. Через двадцать минут.

— Мгм... — протянул я. — В какую сторону отсюда?

— Умберто знает, — рассеянно ответил он. Это мало что мне объясняло, поскольку Умберто как раз и был настоящим его шофером, а он сейчас был в отпуске. Я вытащил дорожную карту из «бардачка» и разложил ее на пассажирском сиденье рядом с собой, безуспешно пытаясь отыскать эту самую Мазару, привычно выводя машину со стоянки. Дорога, по которой мы ехали, шла на восток. Я повернул на первом же большом повороте на юг, и как только мы оказались вне пределов видимости с шоссе, я съехал на обочину и остановился, чтобы разобраться с географией. После еще одного поворота, подумал я, будет указатель. Мы и вправду доехали до Мазары раньше установленного срока, так что было еще время перевести дух. Мазара оказалась всего-навсего перекрестком. По дороге Ченчи сказал мне:

— Алисия читала из сегодняшней газеты... конечно, это была лишь запись на пленке, наверняка запись, поскольку, когда я заговорил с ней, она продолжала читать...но услышать ее голос...

— Вы уверены, что это была она?

— О да! Она начала, как обычно, с одного из воспоминаний своего детства, как и было предложено. Это была Алисия, моя дорогая, драгоценная девочка.

Хорошо, подумал я. Пока все хорошо.

— Он сказал, — Ченчи громко сглотнул, — сказал, что, если на сей раз в выкупе обнаружатся «жучки», он ее убьет. Или если будут метки на банкнотах. И если за нами «хвост»... если мы не сделаем все в точности, как он говорит... если хоть что-то... хоть что-то будет не так, он убьет ее.

Я кивнул. Я верил в то, что так и будет. Второй шанс — это отчасти чудо. Третьего нам не дадут.

— Вы обещаете, — спросил он, — что он ничего не найдет на банкнотах?

— Обещаю, — ответил, я.

В Мазаре Ченчи бросился к телефону, но ему снова пришлось пережить мучительное ожидание. Я, как и прежде, сидел в машине, словно коленца моего хозяина были мне по фигу, и втихаря занимался изучением карты.

Ресторанчик здесь был маленьким: обычная забегаловка рядом с гаражом.

Приходили и уходили люди, но их было немного. День под лучами солнца становился все жарче, и, как примерный шофер, я завел мотор и включил кондиционер.

Ченчи вернулся с пиджаком через руку и с благодарностью упал на сиденье в прохладном салоне.

— Кастелоро. Почему он так поступает?

— Обычная процедура, чтобы проверить, нет ли за нами «хвоста». Из-за последних событий он будет вдвойне осторожен. Наверняка нас будут пасти все утро.

— Я этого не вынесу, — сказал Ченчи. Ничего, вынесет. Выдержал же шесть недель.

Я нашел, дорогу на Кастелоро и поехал туда. Тридцать два километра, в основном по узкой, прямой, открытой сельской дороге. По обе стороны — поля. Любая машина, что станет нас преследовать, будет торчать, как прыщ.

— Насчет вас он не беспокоится, — сказал Ченчи. — Я прямо сказал ему, что взял шофера, потому что страдаю эпилепсией и потому не могу водить машину. Он велел просто отдавать вам приказы, но ничего не объяснять.

— Хорошо, — сказал я и подумал, что если бы я был на ЕГО месте, то спросил бы у Алисии насчет эпилепсии и получил бы подтверждение.

В Кастелоро, маленьком старинном городке с мощеной брусчаткой центральной площадью, полной голубей, Ченчи нашел нужный телефон — он был в кафе, и на сей раз ждать ему не пришлось.

— Возвращаемся в Мазару, — устало сказал мне он. Я развернулся и поехал назад тем же путем, что мы ехали сюда. Ченчи сказал:

— Он спросил меня, в чем я привез деньги. Я описал коробки.

— И что ОН сказал?

— Ничего. Просто велел следовать инструкциям. Иначе Алисию убьют. Он сказал, что убьет ее... страшно, — Ченчи поперхнулся и всхлипнул.