Все завершилось как-то резко. Откуда-то раздались автоматные очереди – их Виктор распознал сразу, сразу же, словно по команде, завыли сирены скорой помощи, закричали люди, а из всех возможных щелей повалили они… Виктор даже отсюда почувствовал тот гниловатый запах, вперемешку с химическим запахом растворителя, что исходил от орд мертвяков, вмиг заполонивших улицы. И где они только прятались?

Что теперь? Куда бежать? Отстреливаться? Но у него слишком мало патронов! Нужно туда, на работу, где все его парни, где есть оружие и крепкий забор…

– Алёна! Лён! – громко позвал он жену, но та не откликалась.

Виктор резко дернул штору, пытаясь закрыть окно, словно это могло отгородить его от того ужаса, что происходил внизу, спасти его семью, но вместо этого пластиковые крючки, на которых эта штора держалась лишь полопались, и тяжелое полотнище наполовину обвисло с гардины. Никитин не обратил на это никакого внимания – да, жене это не понравится, но это не смертельно, в отличие от того, что происходило там внизу.

– Алёна, собирай вещи. Нам надо уходить! – вновь крикнул Виктор и застыл, немигающим взглядом глядя на то, как из детской комнаты покачивающейся неуверенной походкой вышла жена. Вернее то, что раньше было его женой. Изменившаяся с невероятной скоростью мертвенно бледная кожа со следами разложения, поблеклые взлохмаченные волосы, осунувшиеся черты лица и рот, замызганный стекающей по подбородку и шее кровью. Она еще что-то жевала, медленно приближаясь к оторопевшему Виктору и глядя на него своими белесыми бельмами.

– Лён… – застонал мужчина, чувствуя, как в груди словно разорвалась вакуумная бомба и пожирает все, затягивая куда-то в неизвестность. – Лён… ну почему?

Мертвячка не отвечала, только медленно приближалась, раскачиваясь на ходу как маятник и протягивая к Виктору свои скрюченные и измазанные алым пальцы. Чья это была кровь даже думать не хотелось – Виктор и так это понял. Вариантов для выбора было не много. Грудь так сжало, что даже вдох сделать было сложно.

– Лён, не подходи, – Виктор выставил перед собой в защитном жесте левую руку и инстинктивно сделал шаг назад, но мертвячка не обращала на это никакого внимания. Ее глаза смотрели на Виктора со смесью голода и ненависти, словно пожирая его глазами. Теперь Никитин понял смысл этой фразы. Слишком буквальный смысл.

Еще шаг назад. Едва не споткнулся о кресло, но вовремя сориентировался.

– Лён, я буду стрелять… не подходи, – не понимая зачем он это говорит, Виктор, выхватил из кобуры свой родной ПМ, щелкнув предохранителем. Этот щелчок словно дал отмашку зомби на атаку. Заскулив, оно бросилось на мужчину, расщепирив рот в жуткой ухмылке… Виктор не выстрелил, не смог. Только оттолкнул со всей силы то, что раньше было его женой. Тело с легкостью отлетело и впечаталось прямиком в то самое зеркало, куда еще совсем недавно вглядывался Виктор. Раздался звон разбившегося стекла, и осколки осыпались на пол блестящим водопадом. Виктор непроизвольно глянул в разбившееся зеркало, увидев там сотни своих отражений.

«Не к добру…» – пронеслось у него в голове, но времени размышлять не было – мертвяк опять поднимался, чтобы вновь наброситься на мужчину, а Виктор не мог стрелять. Хоть и выхватил пистолет, а нажать на спусковой крючок было выше его сил.

Мертвячка вновь поднялась, не обращая внимания на многочисленные порезы спины, головы и даже лица, и вновь направилась к своей цели. Виктор суетно пытался понять, как ему выбраться из комнаты, в обход зомби, но это было невозможно… Она была слишком близко, уже ее руки были буквально в нескольких сантиметрах от его лица, еще совсем недавно теплая и мягкая кожа превратилась в нечто серое и обвисшее, лучистые глаза теперь излучали потоки ненависти и ужаса… Виктор устал. Он так устал бороться, что принял, как ему казалось единственно верное решение – навсегда остаться с семьей. В любом обличье, в любом состоянии. Он отбросил ненужный пистолет и шагнул навстречу, чувствуя, как из внешнего уголка глаза скользнула слеза, защекотавшая щеку.

Расщеренная пасть приблизилась и жуткая боль взрывом пронеслась по всему телу, ознаменовав окончание одной жизни и начало другой… Наверное, это чувствует человек, когда его душа покидает тело – какую-то тоску вперемешку с надеждой. Только на что надеяться-то?…

Виктора что-то тряхнуло, словно выдергивая из небытия и приводя в чувство.

– Да очнитесь же вы! – вновь жгучий удар по щеке… Раскрыв глаза, Виктор с удивлением обнаружил себя не в своей квартире, а в чужом доме, лежащим на диване, а вместо осунувшегося страшного лица его жены, над ним склонилось знакомое лицо молодой девушки-медсестры, с тревогой глядящее на него сверху вниз.

– Что… случилось? – Никитин поднялся, пытаясь понять, что это было и где он находится, но голова была как чугунная, а в ушах и вовсе стоял звон. Он инстинктивно дотронулся до виска и ощутил что-то липкое на пальцах, а после, увидев на них кровь, даже спокойно выдохнул.

– Вы кричали во сне, вот и пришлось вас разбудить… – подавленно ответила Аня и опустила глаза. Она почему-то всегда робела в присутствии капитана милиции, что не могло не бросаться в глаза. – Вам опять кошмар снился?

– Кошмар? – вдруг все понял Виктор. – Да, кошмар… снился. Да.

«Так значит, это все неправда и Алёна…»

Виктор опустил голову на руки, потер переносицу и глаза, пытаясь успокоиться. Сон… Но он был такой реальный, такой настоящий… Ведь он даже сейчас чувствует тепло ее кожи… Нет, это какое-то наваждение, игра буйного воображения или вообще последствия полученной при попытке самоубийства травмы. Еще бы! Кто запросто, без последствий для психики переживет смерть новорожденного ребенка и последующего самоубийства жены? Нет, Виктор не был слабаком, но и его силам тоже настал предел. Тогда… Он попытался убить себя, но подоспевшие друзья-сослуживцы умудрились этому помешать, ударив по пистолету и изменив этим траекторию движения пули. Виктор выжил, но некоторое время он был сам не в себе. Медсестра из районной поликлиники, которую он и патрульный спасли, присматривала за ним, стараясь не оставлять его в этой беде. Может быть, именно она и вытянула его, помогла его сознанию вернуть ясность ума. Но, как видно, прошлое не отпускало, приходя в подобных снах… в кошмарах. Хотя что там кошмаров бояться, когда выберись за периметр, в город – и кошмар сам предстанет наяву.