Лариса завизжала так, как никогда доселе. Она даже и не подозревала, что ее голосовые связки могли брать такие высокие тональности без угрозы повредиться. Алька, испуганная странным поведением матери, сначала ничего не поняла, но затем присоединилась к необычному дуэту, чувствуя, как физиология берет верх над самообладанием.

Офицер с окровавленным и разорванным лицом, не обращая никакого внимания на двух дикоорущих барышень, снова попытался протянуть руки, но на этот раз уже к Альке, что и послужило толчком Ларисе прийти в себя. Наверное, пресловутый материнский инстинкт имеет таки место быть, ибо Лара вдруг прекратила орать и со всей силы навалилась на посягнувшего на святое мужчину, сбивая его с ног, а сама, прикрикнув на дочку, потащила ту к общественному туалету, что располагался как раз напротив входа в диспетчерскую портофлота, расположенную над спуском к катерам.

– Мама! Мама, что это… Ты видела? Видела?!!! – дергалась Алька, выворачивая голову, чтобы посмотреть еще раз на страшного мужика.

– Иди давай! – подтолкнула ее Лара и, всунув в окошко кассиру пятерик и не дождавшись сдачи, проскочила к кабинкам.

– Эй, сдачу не забудьте! – послышался крик тетки на кассе. – Диарея у вас, что ли?

Алька возилась как на зло долго, смущенная неожиданной слабостью своего организма. Лариса нервничала, то и дело прислушиваясь, не дает ли отходящий катер предупредительный гудок. А еще она вновь и вновь прокручивала в голове одну и ту же картинку: окровавленный офицер, тянущий руки к ее дочери. Что это? Кто это? Как такое возможно?

Больше вопросов, чем ответов. Еще и Алька-копуша….

– Ну что ты там застряла?!

– Иду, мам!

Послышался шум сливаемой воды и щелчок открываемой щеколды, которая, казалось, висела исключительно на честном слове.

– Ты чего так долго?

– Да я… – замямлила девчонка, опуская глаза, но Лариса ее перебила.

– Ладно, потом. Все свои дела сделала?

– Да.

– Пойдем… По сторонам не забудь поглядывать, вдруг тот еще там. – Кто такой «тот» и мать, и дочь поняли сразу и без подсказок.

На улице вновь послышался какой-то шум, и из своей крохотной кабинки выскочила тетка-билетерша, проявив не дюжую ловкость для своей комплекции.

– Да что это сегодня такое?! Вроде, и футбола нет, и концерт никакой не запланирован, а орут на улице похлеще, чем в праздники! – тетка в серо-голубом застиранном халате с разноцветными пуговицами, не переставая возмущаться, деловито проковыляла к выходу и высунула на улицу свой любопытный нос.

Лариса не видела, что там произошло дальше – слышала только визг вперемешку с матами. Придерживая Альку, чтобы та не выскочила вперед нее, Лара медленно начала подходить к выходу, когда вовнутрь снова забежала растрепанная и испуганная билетерша, придерживаясь за кровоточащую руку, и бешено вращая глазами.

– Гад такой! Сволочь! – только и шипела та, стараясь одной рукой кое-как закрыть двери. Наконец, дверь закрылась, а тетка, наконец, заметила неожиданных зрителей. – А вы чего встали как вкопанные? Чего глаза вытаращила? Выходите, давайте! Мы закрываемся!

– Может, вам помочь? – Лариса кивнула на капающую с раненной руки кровь. – Давайте я перевяжу.

– Иди отсюда! И без тебя справлюсь! – в ответ только прошипела тетка, почему-то решившая выместить свою обиду и злость на ни в чем не повинную Ларису.

– Почему вы маме хамите?! – не выдержала Алька, вскинув голову. Она хоть и была упрямой, балованной и немного взбалмошной, но вот чувства справедливости у нее было не отнять. – Как вам не стыдно?

– Аля…

– Ты мне еще поговори, сопля малолетняя, – отмахнулась на нее билетерша. – Проваливайте, говорю…

Лариса покосилась на грубиянку и тихонько шепнула дочке: «Пойдем!». Только выйти им не удалось – практически возле самой двери торчал тот самый офицер с окровавленным лицом и страшными бельмами вместо глаз. Лара, не успев и открыть дверь, тут же ее захлопнула.

– Ну чего ты там мнешься?! – прикрикнула на нее тетка, успевшая вновь шмыгнуть в свою конурку и теперь ищущая глазами, чем бы перевязать рану.

– Там он стоит… – негромко ответила Лариса и, вдохнув побольше воздуха, решительно добавила. – Мы никуда не пойдем, пока он там!

– Зашибись! Валите давайте отсюда! Сказала же – мы закрываемся!

Но Лариса решила твердо стоять на своем. В конце концов, от этого зависит здоровье ее дочери.

– Нет.

– Мам, что теперь делать?

– Погоди, Аль… Дай подумать.

Но билетерша никак не унималась, выливая на неожиданных посетителей все новые потоки брани, поэтому Ларисе пришлось на нее прикрикнуть:

– У вас совесть вообще есть? У меня ребенок, а вы выгоняете нас на улицу, когда там этот стоит. Это же он на вас напал? – выдвинула предположение Лара и, заметив согласный кивок, продолжила, аккуратно подбирая слова. – Так что мне делать? Он уже и на нас кидался… Нам только чудом удалось вырваться.

Но тетка проявляла чудеса непробиваемости, словно была упакована в какой-то металлический панцирь, заменяющий ей кожу и напрочь защищающий спрятанную где-то глубоко внутри совесть.