Шрифт:
«Вам не показалось, дорогой коллега, что некоторые абзацы так называемых "палестинских" глав романа "Мастер и Маргарита" порой чрезмерно изобилуют… неудобочитаемыми строками, рублеными фразами, некоей тавтологией и… безыскусно подобранными сравнениями. Вернее – вообще без них! И даже без какой-либо попытки внятно донести суть описываемых явлений до читателя?! Эта же необъяснимая странность касается и диалогов и размышлений героев! Прилагательные и даже глаголы – совсем не емкие и, по сути, не только не ведут к раскрытию всего сюжета в целом, но и воспринимаются нами, читателями, вовсе как… лишние, чуждые на страницах произведения.
Вот, например, Пилат обронил случайное слово или высказал туманный намек на какое-либо обстоятельство. Мы начинаем задумываться над этими строками, в надежде получить ответы из дальнейших глав повествования! Но эти ожидания так и остаются… неудовлетворенными.
Автор романа уже никогда не возвращается к этим "случайным" проговоркам. Он как будто даже уже и забыл об этих строчках, оставляя нам мизерные надежды на расшифровку непонятных (или понятных лишь ему одному?) сентенций…
В такие минуты читатель вправе с досады даже попенять писателю за такое легковесное и несерьезное отношение его, писателя, к элементарному читательскому интересу. Ведь прочитав и услышав от Автора "А", мы вправе обрести и…"Б"! Объективный и логический завершающий аккорд! В конце концов, это даже элементарная дань учтивости по отношению к объективным принятым правилам общения с читателями литературного произведения. Разве не так, коллега?
Так что же это? Результат сильной внезапной спешки писателя, учитывая трагические и скорбные обстоятельства последних лет жизни самого Михаила Булгакова? Но отчего… и по какой причине? Всех предыдущих десяти лет оказалось крайне мало, чтобы привести конструкцию фраз в оптимальные художественные рамки? Мастер попросту не озаботился такими мелочами? Не правда ли, странно, Георгий?
Как это все не вяжется с изумительно подробной манерой изложения мельчайших деталей повествования в "московских" главах. Здесь мастерски и скрупулезно писателем прописано все: от диалогов и до мотивов тех или иных поступков героев! Додумывать и догадываться о каких-то "тайных" скрытых мотивах сюжетной линии для нас нет здесь уже никакой необходимости.
Так может быть наиболее вероятна и вполне объяснима совсем другая версия: воодушевленные романом счастливые литературоведы и ценители творчества Мастера Булгакова, излишне вольно и искусственно объединили некоторые части текста романа, подготавливая его к широкой печати?! Не понимая и даже не догадываясь о важной значимости для смыслов всего произведения, некоторых фраз и, может, даже… отдельных слов?!
Вот и выходит так, господин журналист, что такая весьма популярная характеристика романа, как "компиляция" – все же имеет под собой реальное основание! Если только не забывать о том важнейшем факте, что этот эпитет относится вовсе не к смыслам самого романа, а к манере исполнения отдельных глав и их частей в процессе редакции и подготовки к изданию.
Да, мой друг, тут есть о чем серьезно подумать и чем озаботиться, принимая на себя нелегкий труд, не только проанализировать данное произведение, но и еще попытаться дать нашу с вами оценку главному замыслу романа Михаила Афанасьевича!
Поверьте мне, Георгий, что факт такой необъяснимой на первый взгляд неаккуратности автора, как раз и объясняет множественные разночтения сути романа!
Ведь волшебным "золотым ключиком", соединяющим главы и части произведения "Мастер и Маргарита" в единое целое и воссоздающим утраченные, казалось, навсегда "смысловые мосты", обладают… увы, немногие, коллега!»
– Вы правы, профессор! Можно ли адресовать все справедливые читательские упреки в недосказанности самому автору – Михаилу Булгакову? Создается такое впечатление, что перед выходом из печати над текстом рукописи кто-то основательно «поработал». Вплоть до ощущения примитивного изъятия из романа части фраз и целых абзацев?! И эта некоторая повторяемость слов и частей речи – тому свидетельство.
Но ведь произведение «Мастер и Маргарита» написано не учеником начальных классов гимназии! И вот получается, что, как только читатель начинает хоть что-то ясно понимать и стараться увидеть продолжение логической цепочки, тут… действие или реплики внезапно обрываются. Или даже… продолжаются, но уже как будто в новом варианте?! Логика событий, тайного сговора и неясных намерений Пилата и Афрания – нарушены!
– Роман готовился к печати вдовой писателя, Еленой Сергеевной, а также группой молодых талантливых ценителей творчества писателя и даже… одним прославленным советским поэтом. Но вероятно, что к этому приложил руку и кто-то еще, не названный…
Вот поэтому я и думаю, что кажущиеся искусственно воздвигнутые недоразумения в тексте – они и есть последствия вполне обдуманных действий участников-составителей, а может, и кураторов от литературы с самого «верха». Были таковые в наши приснопамятные советские времена.
Вы спрашиваете: с какой целью роман был препарирован столь странным образом? Да с той самой, чтобы любая, вполне логическая и подтвержденная недвусмысленными цитатами героев версия, все же никак не смогла бы быть доказательной! Ведь отдельные, ранее явно имевшиеся в романе звенья возможных вероятных версий, они – просто отсутствуют. А ориентироваться лишь на свои личные ощущения – дело весьма неблагодарное и отдает излишней самоуверенностью! Позволить себе самостоятельно править автора? – Такой чрезмерный «фанатизм» адептов романа никак не уместен в конкретном случае! Ведь фамилия автора на обложке романа – Булгаков Михаил Афанасьевич – большая личность, умница и тонкий знаток скрытых человеческих страстей.
– И все же в ваших словах чувствуется некий намек, профессор…
(«Ночные беседы с Профессором», записки журналиста)Из стенограммы заседания А. М. Лиги
Бродячий философ оказался душевнобольным…
…Прокуратор поднял глаза на арестанта и увидел, что возле того столбом загорелась пыль.
…померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец…
…мысли понеслись короткие…«Погиб!.. Погибли!»
И какая-то совсем нелепая… о каком-то бессмертии…
М. Булгаков «Мастер и Маргарита»– Дорогие друзья! Ввиду того, что многие части рукописи Булгакова отсутствуют в романе…
– Тебе-то откуда это известно, Сергеич?
– Иначе бы они не были тайно извлечены из архива писателя и так же тайно переправлены… за рубеж, Егор Алексеевич!
Так вот, поскольку мы с вами не имеем возможности прочитать строки этих отсутствующих в романе текстов, то постараемся же самостоятельно сделать некоторые выводы из того, что мы конкретно имеем – из печатной официальной версии романа «Мастер и Маргарита».
Перед нами готовое произведение! Художественное – с сюжетом, диалогами и действующими персонажами. Так не будем додумывать и предполагать, а главное – гадать, что мог подразумевать сам М. Булгаков в тех или иных главах! Или… что мог бы или не мог написать его герой Мастер.
Поверьте, что такой предвзятый подход к литературе способен не только извратить сам смысл произведения, но и создать ложную неоправданную версию как сути самого романа, так и причин, которые побудили писателя так представить давнюю древнюю сакральную легенду.
А нечаянная неумышленная компрометация автора романа ну никак не входит в наши творческие задачи!
– Красиво начал, Сергеич! Свежо предание… да только я тебе ни в жиссь не поверю! Это чтобы ты да не начал философствовать и предполагать всякое там разное?!
– С вашего разрешения я закончу свою мысль, Егор Алексеевич! Итак, перед нами, коллеги, литературный труд, а не очередная авторская версия Завета, друзья! Прошу вас хорошенько помнить об этом и не забывать…
– Ну-ну, продолжай! А там… посмотрим!
– …не забывать даже в минуты нашего сложнейшего литературно-художественного расследования!
– Верно, Сергеич! А не то… дай Жорику хоть само Евангелие, так он и его сумеет перекроить под свою идею!
– С нашим коллегой журналистом случилось именно то, что так часто бывало со многими из тех, кто пытался чересчур глубоко погрузиться в смысловые глубины романа. Сам текст этого произведения и ощущение присутствия в нем неких мистических тайн и недосказанности так овладевали влюбленными в этот шедевр страстными поклонниками, что явь и небыль переплетались в их сознании в нескончаемый сумбурный «бег по кругу»!
– Ну что, журналист, так кто из нас «шизик»-то, выходит, в оконцовке?
– Александр Сергеевич?!.
– Ну-с, друзья, после наших долгих размышлений и всевозможных догадок, какой бы мы могли с вами сделать вывод из всего вышеизложенного? Начнем с вас, Георгий! Прошу, излагайте!
– Право… после всего этого потока критики в мой адрес мне даже как-то неловко что-либо утверждать…
– Смелее, мой друг!
– Давай, Жорик, не тушуйся! Коли заварил кашу – так тебе ее и расхлебывать, масон ты наш заштатный!
– Хорошо… итак, опуская многочисленные «московские» эпизоды произведения и рассматривая лишь «палестинскую» линию сюжета, мы можем вполне доказательно предположить, что…
– Не тяни резину! Короче!
– …предположить, что вся непонятная и совсем не евангельская версия событий давно минувших лет объясняется и предопределена… страхом.
– Трусостью?
– …страхом Пилата за свою карьеру и даже… за свою жизнь! Он малодушно утверждает смертный приговор Иешуа, но при этом еще и пытается спрятать это свое малодушие за странными попытками вмешаться в казнь обреченной жертвы.