– И этот факт не ускользнул от внимания Прокуратора, коллеги!

– Вот! Видать тогда-то, с того самого момента все и закрутилось да завертелось в голове у Латинца!

– Что же получается, Александр Сергеевич? Теперь мы с вами можем предположить, что у Пилата начал вызревать вполне честолюбивый план?! Уж если даже ему померещилась своя собственная голова на плечах… Нового Пророка-арестанта?!

– Да еще и в золотом венце! «На чужом горбу в рай», так, что ли, выходит?

– Весьма интересная версия, мой друг! Выходит так, что Всадник всерьез мог воодушевиться не только идеей, но возможной подготовкой некоего своего «проекта» и даже подбором его участников: Пророком-жертвой, а также влиятельным невольным участником и радетелем справедливости…

– Самим собой, что ли?

– Именно, Егор Алексеевич! А еще – Летописцем, оформляющим весьма личный и непростой историко-литературный «апостиль» подо всей возможной комбинацией Пилата!

– Ученик Левий Матвей, Александр Сергеевич?!

– Он, он самый и есть, Жорка! Хотя, какой же он, мужик иудейских кровей, «летописец», к лешему? Ведь он все не так записывал да не то, что учитель ему говаривал.

– А если представить, что… именно такой «летописец» и был нужен Прокуратору? Но мы вполне вправе предположить, что по этой самой причине «неким силам» пришлась по душе и рукопись самого Мастера, героя произведения М. Булгакова! Ведь учитель Иешуа представал перед возможными читателями «свидетельств» Левия истинным Пророком! И с присущими Пророку «деяниями».

– Которых вроде как и не было даже вовсе. Ведь Иешуа сам признавал это…

– И деяниями и речами, Егор Алексеевич!

– А еще, Александр Сергеевич, эти «сны» Пилата о том, что Мир навсегда запомнит неразлучную пару – Иешуа и Понтий Пилат! И это также было «засвидетельствовано» горемычным Мастером! Одного «летописного» подтверждения Левия показалось недостаточно? И наш Мастер также являет нам свой… особый авторский «апостиль»?!

– Думается мне, дорогие коллеги, что мы еще вернемся к теме о том, кто на самом деле представил нам так называемый своеобразный и очень личностный «апостиль» тех эпохальных событий. Мастер или, возможно… совсем-совсем другой персонаж…

Но это мы обсудим позднее. А вот ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: не были ли эти «сны» на самом деле… авторским намеком на потаенные желания Прокуратора, воплощенные позднее в реальность, Георгий?

– Ну, навроде как выруливаем потихоньку в верном направлении! Верно, профессор?

– Кстати, друзья, вы будете удивлены, но одно из направлений христианства причислило Пилата к… лику святых! Ну, разумеется, не нашего Прокуратора, и вовсе не из романа «Мастер и Маргарита»!

– Вот тебе раз, литературоведы вы мои больничные!

– И еще… а всех ли участников возможного «плана» Пилата мы перечислили, никого не забыли упомянуть?

– Воланда-Сатану?!

– Афрания?

– Конечно же, коллеги! Ох, уж этот странный персонаж Воланд! Он же – Магистр, он же Иллюзионист и много-много кто еще!

– Он еще и Дьявол! И он же Афраний, профессор!

– И к тому же Конспиратор, тудыть его…

– Короче, личность, способная изменять и свою внешность, и временные границы, и даже место своего пребывания мгновенно!

– Переделос… предело… слоцироваться! Точно: Сатана он и есть!

– Так, может, на этого Афрания-Воланда Пилат и делал ставку в деле реализации своих тщеславных планов, друзья историки? Или… совсем даже наоборот: Воланд сумел использовать самого Прокуратора в «своих» интересах, зная о таком чрезмерном тщеславии своего патрона?

– Других кандидатур на такую «дьявольскую» должность я больше и не вижу…

– Вот он-то все и обустроил!

– А в итоге план Пилата – Афрания вполне удался! Ведь окрыленный внезапной догадкой Мастер, перед самой своей смертью освободил душу Римского Всадника от угрызений совести, не так ли?

– Какая-то… конспирология, Александр Сергеевич, получается?! Выходит, что сам Мастер все же пришел к пониманию поступков Пилата и даже… к оправданию его сомнительных средств по достижению поставленной цели?!

– У вас имеются другие объяснения всего этого, Георгий?

– Ты еще скажи, что сам Дьявол и «благословил всю эту братию»?!

– Где кончается Зло и начинается Добро, горячее вы сердце, Егор Алексеевич? «Нам не дано предугадать, как Слово наше отзовется…» Так, кажется?

– «Есть многое на свете, друг Егорша…»

– Ну, пошло-поехало! Хорош грамотность свою показывать! Понял я… что к чему! Типа: не нашего простого ума дело?

– Не совсем так. Не вашего, Егор Алексеевич, а именно нашего – не такого простого, но и совсем-совсем немудреного…

– А действительно, профессор… Александр Сергеевич, Воланд в романе кстати…

– И совсем не «кстати»!

– Воланд все время пытается, по какой-то понятной одному ему причине, обратить наше читательское внимание на вечные «две стороны медали»! На такие диаметрально разные последствия вроде бы однозначно понятых человеческих поступков…