По дороге сделал еще несколько прозвонов. Не берет. Не слышит или уже добавила в черный список? Хоть бы ничего не увидела… Иначе я этого Димочку вместе с Ульяной задолбаю. Одного — за то, что кинул Лиду. А вторую… Что полезла, куда не следует. Никогда не поверю в то, что у нее случайно каблук сломался. Они еще не знают, с кем связались.

Оказавшись за рулем, залез в «ВК» и тут же написал Лиде. Она была в сети всего минуту назад. Так что должна была ответить…

— Нет… — процедил, когда время ожидания начало затягиваться. — Ты не можешь так поступить.

Лидия

Минут через двадцать мне все-таки удалось заставить себя подняться и привести в порядок лицо. Оно распухло и раскраснелось, как будто я долгое время пила. И вот когда увидела свое отражение в зеркале, сразу же вспомнила отца. И где-то он сейчас? Нашла ли его мама? И что ему вообще взбрело в голову? Вероятно, это действительно конец. В таком случае, нас с матерью могут в скором времени выставить на улицу. И даже не посмотрят, что я дочь…

Холодная вода частично сняла отек, но я все стояла и смотрела на себя и думала, как быть дальше. Надо было больше работать. Только вот как это сделать, если в сутках всего лишь двадцать четыре часа? А с очного отделения уходить было невыгодно. Но если станет совсем трудно, придется брать академический отпуск.

Уже на кухне я долго не могла заставить себя залезть в холодильник и достать оттуда хотя бы колбасу, чтобы соорудить нехитрые бутерброды к чаю. В любое другое время я бы не стала особо заморачиваться. Но сейчас у меня было преотвратное настроение. Хотелось себя пожалеть, но я не имела на это права. Еще придет кто-то из домашних, а я тут кисну. Нет уж, лучше держать все в себе. И не показывать никому свои страхи.

Когда протягивала руку к холодильнику, в голове отбойным полотком стучали слова отца о том, что я сижу на его шее. О том, что я тут никто, и постоянно объедаю их с мамой, не работаю, гуляю, непонятно где, паразитируя на самых близких мне людях. Это ужасное ощущение! Есть и не чувствовать вкуса еды. Видеть на полке упаковку крупы и воспринимать свой будущий ужин, как подачку. И так стало после того, как мать уличила отца в измене. Как не пустила его к любовнице, и он в отместку запил по-черному. А я, видите ли, уже совершеннолетняя, но такая никудышная. Что со мной разговаривать? На меня можно только орать, пытаясь призвать к ответственности и благодарности. Чтобы сидела себе и слова не могла сказать поперек мнения родителей. У которых двойные стандарты и которых мало волнуют проблемы их дочери.

Мама пришла, когда я уже допивала чай с треклятыми бутербродами. Трясущаяся от волнения и чуть ли не плачущая, она переступила порог квартиры и со всего маха бухнула свою сумку на пол. Точнее выронила, потому что пальцы практически обессилили от нависшего над матерью напряжения.

— Мам?! — вместо приветствия, воскликнула я. — Что случилась?

Я отставила кружку с недопитым чаем подальше от края и быстро пошла закрывать за родительницей дверь. Мама явно пережила какое-то потрясение. Признаться, с каждой секундой я ощущала ее эмоции все ярче.

— Его нигде нет, — упавшим голосом проговорила она, стараясь не смотреть мне в глаза.

Я приняла из ее рук пальто и повесила его на вешалку в шкафу. Сумку подняла и переложила на стул. Потом напряженно стала следить за тем, как мама приступала к переобуванию.

Она была в потертых джинсах и клетчатой рубашке. Насколько я поняла, ма не особо мудрила с выбором одежды. Точнее, вообще не мудрила. Ведь на поиски отца она отправилась именно в том, в чем ходила дома. Только тапки заменила кожаными ботинками. А сама бледная, как мел. Разве что не рыдает. Хотя… Это еще рано утверждать.

— А телефон все так же недоступен? — осторожно спросила ее.

Это же надо так любить… Иного объяснения такому поведению я уже не нахожу. Нет, раньше я как-то все списывала на квартиру и на тот факт, что нам с матерью больше некуда податься здесь, в Москве. А тут такие переживания. Определенно, об утрате источника дохода так не печалятся. Если этот самый источник дохода беспросветно пьет дни и ночи напролет.

— Не доступен, — всхлипнула мать. — Я уже написала заявление в полицию. Не приняли. Сказали, что еще слишком мало времени прошло с момента исчезновения человека.

Теперь она уже в открытую плакала. Было ли мне ее жаль? И да, и нет. Вот чего ей стоило в свое время озаботиться вопросом собственного жилья? Да и ультиматум она перед ним поставила слишком жесткий. Вот, теперь по полной расхлебывает последствия. А отец… И у него был выбор: пить или ни пить. Конечно же, он выбрал наиболее легкий путь. Взрослые люди, а еще что-то говорят про наше поколение.

Я подошла и крепко обняла ее. У самой на душе кошки скребли. Да мои сердечные проблемы ничто по сравнению с тем, какая трагедия приключилась у нас в семье.

— Теперь надо обзванивать полицию, больницы и морги, — обнимая меня в ответ, пробормотала мама.

— Ну, почему же сразу морги? — сдавленно уточнила. Признаться, от ее предположений у меня самой все внутри сжалось в единый тугой узел. — Может быть, он загулял с одной из…

— Не загулял. Я чувствую это, — перебила меня ма. — Ох, Лида, ты не знаешь, каково это — всю жизнь посвятить человеку и каждый прожитый день чувствовать его, как себя.

— Нет, не знаю… — эхом откликнулась.