Дверь, украшенная резным орнаментом, была приоткрыта. Навко постучал, долго ждал ответа, но внутри было тихо. Он ждал, с каждым мгновением чувствуя все сильнее непонятный страх. Мелькнула даже мысль бросить все и уехать — отсюда, из Савмата, их проклятой сполотской земли. Вернуться домой, вновь надеть кольчугу, встать в строй товарищей — и все забыть…

Наконец он решился. Дверь заскрипела, скрип ударил по ушам, и Навко невольно поморщился. Внутри было темно — окна закрывали тяжелые ставни. На дворе стоял ясный солнечный день, но в горнице горел небольшой светильник.

Алана стояла у окна, но смотрела не на закрытые ставни, а куда-то в сторону. На девушке было темное платье, в полутьме казавшееся черным. Волосы, не прикрытые платком, рассыпались по плечам. Навко открыл рот, несколько мгновений пытался совладать с непослушным языком и, наконец, с трудом выдавил из себя:

— Здравствуй…

В ответ послышалось равнодушное: «Чолом!», и Навко подумал, что Алана просто его не узнала.

— Это я! Я!

— Я узнала тебя, тысяцкий, — Алана не спеша повернулась и еле заметно кивнула. — У тебя ко мне дело?

Растерянность прошла. Навко понял, что ожидал именно этого — поэтому и не хотел ехать, боялся, откладывал. Алана обижена, думает, что он ее забыл.

— Ты свободна! — он заставил себя улыбнуться и шагнул ближе. — Свободна, Алана! Понимаешь?

Девушка не ответила, даже не повернула голову, и Навко заторопился:

— Я не мог ничего сделать. Тебя охраняли… Думал тебя отбить, но это слишком опасно… Я понимаю, тебе пришлось долго ждать. Но ведь ты сама говорила…

Алана молчала, затем грустно улыбнулась:

— Зачем ты приехал в Валин, Навко? Чтобы спасти меня — или стать савматским тысяцким?

Навко закусил губу. Она не понимает, не хочет понять!

— Я стал савматским тысяцким, чтобы спасти тебя, Алана! Волчонок не отдал бы тебя сотнику Велги!

— Ты опоздал, Навко! Улад отдал меня Ивору сыну Ивора. Ты знаешь такого?

И вновь Навко еле сдержался. Почему она не хочет понять?

— Это страшный человек, Навко! Он умеет нравиться, он умен и очень хитер. Он может обмануть любого. Даже меня… Ты знаешь, я ему поверила.

Я думала, он… . — Прекрати! — Навко почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он вдруг понял, что сейчас ударит Алану — и испугался еще больше.

— На меня словно затмение нашло. Говорят, этот Ивор — просто чаклун. Дал мне выпить чаклунского зелья — и я забыла обо всем. А может, я просто очень хотела поверить…

Вспомнилась нитка — проклятая нитка с еле заметным узелком. Навко вдруг подумал, что эту нитку можно бросить в огонь — или просто разорвать…

— Тебе врали обо мне, Алана! Все было не так!

Помнишь, тебе рассказывали, что я пытаю людей?

Алана покачала головой:

— Конечно, тысяцкий Ивор никого не пытает сам! Зачем это ему? У него есть палачи. Он может приказать перебить целое село. Представляешь, Навко? Десятки людей — женщины, дети… Он может расстрелять толпу из самострелов. У него сотни убийц, которые могут сделать что угодно. Если надо, он подкупает людей, надо — убивает… Она знала! Все знала! Проклятый Улад, не мог держать язык за зубами!

— Это были сполоты, Алана! Я не убивал — я мстил. За тебя, за наш поселок…

Навко пожалел, что не может рассказать о Двери и Ключе. Не потому, что боялся. Просто Алана не поверит. — Это были люди, Навко! Сотни людей, ничего плохого не сделавших ни тебе, ни мне, ни ему. Наверное, я знаю не все о тысяцком Иворе. Он, говорят, мастер скрывать тайны… И еще он умеет служить. Представляешь, Навко, он выслужил у Светлого Дубень! Говорят, это очень большой город. А впридачу получил меня… Ты опоздал, Навко!

— Мы уедем! — Навко схватил девушку за плечи, резко повернул, взглянул в глаза. — Уедем сейчас же! Домой! Я брошу все…

Алана не сопротивлялась. В ее зеленых глазах не было страха — только усталость и боль.

— Не надо лгать, Навко! Ты никуда не уедешь. Он хотел возразить, но внезапно понял — Алана права. Он никуда не уедет из Савмата. Еще рано. Он только начинает…

— Но ты же хотела этого. Помнишь, мы мечтали бежать в Савмат…

Алана молчала, и Навко понял, что уговоры бесполезны. Он может обмануть себя — но не ее. Ведь Алана, дочь кузнеца, слишком хорошо знала холопа Навко

— навьего подкидыша. Знала — и очень любила…