Обычаи шаманизма в первую очередь учат созерцанию мира и себя в нем. Чтобы управлять стихиями, не достаточно прилежно учиться и хорошо проштудировать знания о природе вещей. Необходимо верить духам, чувствовать элементалей, купаться в силе, стать единым с землей. Так и со всем остальным, шаман не угадывает, как чародей, события вселенной за дымкой тайных эфиров. Напротив, он смотрит насквозь в самую суть, таким образом получая ответы более честно.

Подобный подход используют друиды, но мне всегда казалось, что их работа не более чем практическое садоводство. Нет, я ни в коей мере не умаляю их заслуг перед обществом и природой. Просто, на мой взгляд, общение с творениями преимущественно несложными, растительного мира и мира животных, не идет ни в какое сравнение с тем, что подчиняют шаманы каждый день.

Огонь, вода, земля, ветер – их освобожденные и первородные силы даны самими Титанами. Это и дух, и материя. Неживое в привычном значении этого слова есть лишь тень того понятия, которым можно описать бытие существ, что не жили, вдыхая ветер, но и не могут умереть, растаяв в земле. Когда вдумываешься в глубинный смысл самой природы подобного бытия, по спине начинают бегать мурашки.

Пока мы шли по заданному курсу, все дальше удаляясь от материка, я не заметил за своими думами, как день склонился к закату. Мы отплывали уже к вечеру, и сейчас теплый и соленый морской воздух стал словно стократ чище, растворяясь и вбирая в себя ночную дымку. Я повернул голову и опустил взгляд на воду за бортом. Тёмные волны медленно накатывали на корпус барка. Каждый их всплеск успокаивал и умиротворял.

Шаману трудно надолго оставаться в бренном теле. Постоянно тянет черпнуть силу, заглянуть в пропасть. Отпустив сознание, я устремился сквозь толщу воды в астральном теле, смотря совсем другими глазами. Водные элементали, весело играя, тащили тяжелую посудину, иногда дергая в стороны, то отпуская, то снова подхватывая. Им не было дел до маршрута смертных, их желаний, целей, и жизней. Стихийные духи жили здесь задолго до нас, будут, наверное, и после. Вот кто истинный хозяин этого моря.

Я с трудом оторвал восхищенный взгляд и поднял голову. Под парусами происходило похожее движение. Элементали воздуха, тягучие, как смола, и, казалось бы, даже флегматичные, не спеша толкали нас вперед. Другие их сородичи проплывали мимо пурпурными облаками навстречу движению барка, обволакивая мачты, как молоко. Они казались очень спокойными и обстоятельными. Ха! Ребята те еще лгуны. Доподлинно известно, что тишина штиля бывает обманчивой. Столкновение разных потоков может сулить беду. Разъяренные, они станут для нас сущим наказанием, ведь нет в мире ничего хуже для моряка, чем буря.

До чего же здорово путешествовать по морю! Я восседал у борта, рассеянно и задумчиво глядя по сторонам. Вокруг то и дело сновали матросы, временами прогуливались пассажиры, стараясь не мешаться под ногами команды. Мысли полнились размышлениями о смысле жизни. Глядя на окружающих, я понял, что счастлив. Было страшно представить, в каком скучном мире живут другие. Все время куда-то спеша, они ведь и правда думают, что киль рассекает морскую воду, а натянутые на мачты паруса тащат барк к цели. Это настолько буднично и просто, что в тоже время печально и страшно. Так же было дома. Друзья, клан, община, все они считали, что нет ничего вокруг, кроме собственных творений и желаний. Именно поэтому я и не мог остаться. Тому, кто однажды познал даже малую часть истинного величия мира, уже никогда не хватит ни родных гор, ни домашнего очага.

На одном, уже мертвом, языке есть слово, которым называли таких, как я, в древности – экзорим. В переводе на всеобщий человеческий язык империи Арскейя[6] это означает волшебник или чародей. В рунианском диалекте есть иное, и как мне кажется, более точное трактование этого понятия – творящий заклинания, или заклинатель. А это, знаете ли, совсем не одно и то же. Такое старое и позабытое в нынешнюю эпоху слово легло в основу моего имени – Эк’зор, или Кзор, в зависимости от произношения говорящего. Данное при рождении оно предсказало, а может, предопределило мою судьбу.

В отличие от магов, колдунов и жрецов, шаманы не проходят академическое обучение. Чтобы стать повелителем стихий, недостаточно, имея дар, прочитать десяток-другой книжек и научиться делать аскетично строгие пасы руками. Шаманом можно только родиться и научиться быть. Это все равно что пытаться понять, почему идет дождь, или вместо этого стать дождем. Характер, привычки, внутренний стержень и дух – эти качества определяют возможности шамана и его тотемное животное.

Меня зовут Кзор, я боевой шаман из рода рунианцев, королевства Слагрунаар, и здесь начинается моя история.

Белый солнечный диск, повис вертикально в самом центре горизонта. Его слепящий свет приносил тяжелую, трудно выносимую жару, проливаясь сверху вниз на и без того безжизненные песчаные барханы. Ни дуновения ветерка. Воздух был совершенно недвижим, а раскаленное марево искажало очертания предметов.

Мое внимание привлекла процессия людей, ведущих в поводу верблюдов. Отчего-то мне сразу пришло на ум, что она выглядела таинственно скорбной. Караван медленно, но неуклонно брел через барханы. Люди о чем-то переговаривали, но до меня не долетали слова, только образы их мыслей. Они были встревожены, но не седлали животных. Каждый знает, бежать в пустыне – значит ускорить свою смерть.

Я старался вглядеться в их лица, но находился слишком далеко, чтобы мог что-либо различить. Марево искажало изображение, а проникнуть в суть глазами шамана я почему-то не мог или не хотел. Внешний вид караванщиков показался мне знакомым. На всех была одета одинаковая униформа в черный и лиловый цвета. Не самая, должен заметить, удачная расцветка для такой жарищи. Миг озарения всегда приходит внезапно, как удар молнии. По моим мышцам прокатилась нервная судорога, а правая рука механически нащупала на поясе старый добрый кастет. Это были Брисфортские мясники[7]. Никто другой не взял бы эти проклятые цвета.