– Ты же понимаешь, в каком он сейчас состоянии.

– Я едва ли радуюсь этому больше тебя.

– Тогда отговори его как-нибудь.

– Я надеялся, что ты сможешь, – выдохнул он. – Ты ему сейчас дороже всех, Джейми.

После этого она вся напряглась, руки ее упали на колени.

– Думала, мы не знали? – спросил Боуэн. – Все знают. Он не хмурится, не огрызается и не ворчит себе под нос, только когда он рядом с тобой.

– Это все произошло внезапно.

– Что ты, я счастлив за вас. Ты делаешь его лучше. Сейчас хотя бы можно прекратить притворяться, что мы все слишком тупые, чтобы заметить очевидное.

– Когда ты последний раз был у него дома? – она наклонилась вперед и сложила руки между коленей.

– Я? Никогда.

– Там полно призраков, – сказала она.

– Могу представить.

– Правда? Разве ты винишь себя за смерть собственного ребенка в автокатастрофе?

Он промолчал.

– Винишь себя за разрушенный брак? – она вся сгорбилась, а голос срывался. – За то, что твоя жена превратилась в какую-то садистку-нимфоманку? За то, что семью твоего лучшего друга растерзали, и за то, что твоего друга убили у тебя на глазах?

– Я знаю, – сказал он. – Я знаю.

– Он терпит одну травму за другой сколько… с момента нашего знакомства? Его сознание на грани, Кайл. Работа – единственное, что помогает ему сохранить рассудок.

– Тогда почему он хочет в отставку?

– Потому что он думает, что уже ничего не изменит, что все его дела проваливаются.

– И выход из ситуации – просто все бросить?

– А ему ты это говорил? – спросила она.

– Ты же знаешь, что он меня немного пугает, да? – нервно улыбнулся Кайл.

– Он любит тебя как сына.

– «Любит» – слишком сильно сказано.

– Он всех тут любит. Как любит и свою работу. Она нужна ему. Не позволяй ему уйти.

– Я не знаю, что делать, Джейми. Он настроен решительно.

Оба они нагнулись вперед в одной и той же беспомощной позе – плечи ссутулились, руки зажаты между коленями.

Через несколько секунд Боуэн склонил голову набок и снова выпрямился. Он пошевелил беспроводной мышкой и разбудил компьютер, затем щелкнул, чтобы перейти от одной вкладки к другой. Джейми ждала.

– У него есть двести девяноста три неиспользованных больничных дня, – наконец заговорил он.

– Да? – спросила она.

– Я могу ему сказать, что он сможет вернуться максимум через двести дней.

– А это правда?

– Не знаю, надо уточнить в отделе кадров. Суть в том, что, если он в это поверит, может, мы уговорим его уйти в долгосрочный больничный отпуск. Вместо увольнения. Зарплата у него останется, и страховку он не потеряет.

– Так, – Джейми обдумывала ситуацию. – Так он будет отсиживаться в своем мрачном доме во время больничного. И слишком много пить в окружении призраков прошлого и моря неудач и горя. Но зато у него останется страховка. Ю-ху! Молодчина, Кайл!

– Знаешь, ты теперь даже говоришь, как он. Я тут стараюсь, как могу, а в ответ получаю лишь сарказм.

– Хреново стараешься.

Они немного помолчали.

– У меня самой должна быть хотя бы парочка месяцев больничных и отпускных, которые я не использовала, – сказала она после паузы.

– Да, но… ему-то психиатр все подпишет. А у тебя откуда посттравматический синдром?

– Даже не говори мне, что никогда не подделывал рапорты.

– Подделывал? Это же мошенничество со страховкой, Джейми. Во всяком случае, если дело в больничном.

– Думаешь, я не сяду ради него в тюрьму?

– Возможно, нам дадут соседние камеры. Пока моя жена будет работать в магазине, где все за доллар.

– Он бы для тебя это сделал. Он бы все сделал для любого из нас.

В отчаянии Боуэн ударил кулаком по краю стола, а затем поморщился от боли и помассировал пальцы другой рукой. Когда боль утихла, он спросил:

– Скажи мне честно. Как думаешь, что с ним будет, если он уйдет в отставку?

– Ему сорок девять лет, он многократно травмирован и находится в клинической депрессии. Он занимается самолечением, чрезмерно употребляя днем кофе, а вечером алкоголь. Он плохо ест, не занимается спортом и мало спит. Что с ним будет, если он останется один без цели в жизни? Исчезнет. Так или иначе.

Боуэн ненадолго задумался:

– Так он представляет для себя угрозу?

– Это может быть очень медленным суицидом, но да, он постепенно себя убивает. Прямо на наших глазах.

Мужчина снова замолчал.

– Ладно. Я подделаю. Преувеличу. Но мошенничать не стану.

– В каком смысле?

– В смысле, ты все еще лучшее лекарство для него, какое я могу придумать. Начиная с этого момента я ставлю тебя на постоянное наблюдение за сержантом Райаном Демарко.

– Давай серьезно, – сказала она.