– Вы меня просто подтолкните в нужном направлении, молодой человек, и я буду в порядке. Моя голова уже проясняется.

Дьякон проводил его в лобби и вывел на улицу.

– Слава тебе, Господи, – повторил Висенте.

– Уверены, что сами справитесь? – спросил дьякон. – Может, позвоните кому-нибудь, чтобы вас забрали?

– Благослови тебя Господь, брат, – сказал Висенте. Он потрепал дьякона по щеке и ушел, напевая под нос «Соберемся ли мы у реки».

Хойл и Розмари наблюдали за Висенте и дьяконом из «Форда Бронко». Висенте вышел на тротуар, все еще напевая. Хойл опустил стекло, чтобы прислушаться.

– Я и не знал, что он умеет петь, – сказал он.

– В колледже он пел блюз, – сказала Розмари.

Хойл повернулся к ней, широко раскрыв глаза.

– Правда, – добавила она.

Они наблюдали, как он идет по тротуару, продолжая петь. Когда дьякон скрылся в церкви, Хойл завел мотор и выехал со стоянки. Он догнал Висенте, который, ковыляя черепашьим шагом, уже не пел, а держался за бок и тяжело дышал. Когда машина остановилась рядом с ним, Висенте открыл заднюю дверцу и забрался внутрь.

– Миссия выполнена, – сказал он.

Обливаясь потом, он с ворчанием стащил с себя кепку, бороду и усы. Мужчина почесал щеки и верхнюю губу – кожа там покраснела и покрылась прыщами.

– Видимо, у тебя аллергия на клей, – сказала Розмари.

– Такое чувство, что кожа сейчас сгорит, – он продолжал чесать.

– Остановись у ближайшей аптеки, – сказала она Хойлу. – Купим крем для кожи.

Пятнадцать минут спустя на парковке «Уолмарта» Висенте, лицо которого все было в креме, откинулся на спинку сиденья, а Розмари осторожно вытерла крем салфетками.

– Я там чуть концы не отдал, – признался Висенте. – Как неудобно быть старым.

– А представь, каково это еще и с ожирением, – сказал Хойл.

Розмари стерла крем с кончика носа Висенте и пробормотала:

– Ну начинается.

В следующую субботу Джейми повела Демарко в салон за домиком на колесах.

– Три месяца, – сказала она ему. – Если мы сможем прожить вместе три месяца в фургоне, тогда все будет ясно, да?

Когда она заговорила, он был весь внимание. Если он чувствовал ее нежный запах, ее тепло рядом с собой, то не мог спорить.

– Ты пахнешь как утро, – сказал он ей однажды, имея в виду восход солнца, всегда чистый, свежий и новый. Но когда он оставался один, к нему возвращалась затхлая темная тяжесть, и его пробирала дрожь. Он был слишком стар для нее; он никогда не сможет сделать ее счастливой; однажды она бросит его и разобьет ему сердце; он не заслуживал такого счастья рядом с ней.

Они сидели вдвоем на передних сиденьях четырехлетнего «Флитвуд Шторма», когда он наконец высказал свои сомнения. Солнце отсвечивало на широком лобовом стекле, кожа сидений пахла чистящим средством. Руль стал скользким под его руками. В двадцати ярдах от стоянки стоял улыбающийся продавец в синем костюме с ручкой в руке.

– Я просто думаю, что, возможно, это слишком рано, – сказал ей Демарко. Он думал обо всех тех воскресеньях, которые он пропустит, о тех сумерках с сыном. Казалось, что нарушить эти привычки – плохая примета. Для него это было похоже на пренебрежение долгом.

Она наклонилась к нему так быстро, что он вздрогнул. Но вместо того, чтобы ударить его голову о боковое окно, она схватила его за подбородок, дернула через консоль и прижалась губами к его уху.

– Смирись, любовь моя, – прошептала она. – Мы покупаем этот передвижной домик.

Юго-запад Кентукки, середина июля

Демарко бежал трусцой по улице Поплар, если его медленное, покачивающееся движение с пятки на носок можно было назвать бегом. В какой-то момент боль в боку убедила его остановиться. Он посмотрел время на телефоне – 8:36. Он бегал всего лишь семь минут. Семь минут, которые показались получасом. Позорище. Сердце уже колотилось, грудь горела огнем, а глаза опухли от летней жары. Джейми уже скрылась из виду, вероятно, в полутора милях впереди него. И преодолевать это расстояние он не собирался, если только не свалится и бригада скорой помощи не подхватит его прежде, чем он расплавится на тротуаре.

Это все равно была ее идея. Больше никакого пива, никакого виски. Бокал-другой красного вина по вечерам. Поменьше жареного. И фастфуда. Ежедневные тренировки.

Некоторые тренировки ему нравились. Именно они делали остальную часть этого испытания стоящей. Например, как час назад. Прохладная и обнаженная Джейми рядом с ним на якобы двуспальной койке фургона. Ее аромат утром столь же сладок, как и ночью. Ее пальцы легко касаются его спины, ее небольшая грудь, твердая и прохладная, на его собственной…