– Темная страсть соединила нас, – сообщил я замогильным голосом. – И она же развела нас по обе стороны зияющей пропасти, имя которой… О-о, это имя!..

– Не паясничайте! – Юлия оттолкнула руку, которую я необдуманно попытался ей предложить, и топнула ногой: – Вы невозможны, гражданин Люсон! Вы настоящий «аристо»!

– Увы, мадемуазель де Тома, – вздохнул я.

Ответом был огненный взгляд, который едва не испепелил меня на месте. Девушка нетерпеливо повернулась:

– Здесь где-то стоянка фиакров… И не вздумайте меня провожать, из-за вас у меня пропал весь вечер! Если вы еще раз придете ко мне на работу, то мигом вылетите за дверь.

Я молча поклонился.

– Да! Я вас непременно выставлю, потому что вы… Потому что вы… В общем, спасибо, Франсуа Ксавье!

Я удивленно поднял глаза. Она улыбалась.

– И не забудьте зайти в больницу академии! Я покажу вас кое-кому из специалистов. Не ухмыляйтесь, когда вы ухмыляетесь, у вас совершенно невозможный вид.

Я и не думал ухмыляться, но спорить, конечно, не стал. «В общем, спасибо…» Признаться, я не рассчитывал и на это…

Кардинал Лотарингский был поистине отвратителен – не столько из-за упомянутых грехов, сколько благодаря многословию, которым обильно наделил его драматург-патриот гражданин Шенье. Монолог, в котором перечислялись злодейства уже осуществленные и еще более – задуманные, длился целых три страницы. Дальше читать не стоило. Я отложил книжку и задумался.

Книжек было две. Первая издана в октябре 1789-го, вторая вышла в свет на год позже. В обеих была помещена знаменитая пьеса. Как удалось выяснить в книжной лавке, куда я зашел еще вчера, больше опус Мари Шенье не издавался. Итак, можно было попытаться.

Правда, то, что книжек оказалось две, смущало. В обеих имелись предисловия. Я бегло ознакомился с первым, подписанным «Патриот Красной Эскадры». В нем обличались происки граждан Нодэ и Дазенкура, мешавших постановке революционной пьесы по смехотворным, с точки зрения «Патриота», причинам – из-за ее «якобы» низкого художественного уровня. Как объяснял «красноэскадровец», художественный уровень творения Шенье вообще не имеет особого значения. Сие утверждение подкреплялось фразой самого Камилла Демулена о том, что «Карл IX» двинул «наше дело» больше, чем штурм Бастилии. Итак, «дело» торжествовало, а граждане Нодэ и Дазенкур теперь обживали тюрьму Маделонет.

Второе предисловие написал лично гражданин Мари Жозеф Шенье. Ознакомившись с ним, я узнал, что «в прошлые времена» народ являлся рабом «деспотизма» и несчастные поэты были вынуждены заниматься «лестью и курением фимиама». Зато теперь… Зато теперь автор-патриот, по собственному признанию, «задумал и написал трагедию, которую только Революция могла осуществить постановкой на сцене». Гражданин Шенье скромничал. Чтобы поставить пьесу, понадобилось посадить почти всю труппу Королевского театра!

Я развернул листок пергаментной бумаги. Цифры… Тот, кем я был раньше, скорее всего, воспользовался одним из этих изданий. Вероятнее всего, первым. Впрочем, монолог кардинала Лотарингского не претерпел особых изменений. Итак, если 3 – это «в»…

Через десять минут я вытер вспотевший лоб и разорвал в клочья лист ни в чем не повинной бумаги. Ничего не получалось! Буквы толпились бессмысленным немым строем. Нет, монолог главного советника Карла IX явно не подходил. Тогда что?

Я попытался представить себя на месте того, кем был раньше. Зачем вообще записывать эти несколько строчек? Ничего не стоило выучить их наизусть. Едва ли я, прежний, мог предвидеть, что стану призраком – без памяти, без имени. Значит, я писал не для себя. Предположим, в Париже я мог рассчитывать на чью-то помощь. В таком случае я мог бы передать кому-то этот листок хотя бы для того, чтобы мне организовали встречу. Тот, для кого он предназначался, знает шифр. Скорее всего, такие же книги стоят у него в шкафу. Этим шифром может быть написана не только сия бумага, значит, тому, неизвестному, придется думать, как сохранить тайну. А это нелегко. Допустим, обыск. Агенты гражданина Вадье переворачивают все вверх дном, находят шифрованные записи. Дальнейшее понятно – они попытаются искать ключ во всех найденных книгах. Работа долгая, но агентов у гражданина Вадье хватает. Очередь доходит до опуса гражданина Шенье. Агент, уже усталый и раздраженный, открывает начало пьесы, пытается подставить цифры… И отбрасывает книжку в сторону! Впрочем, если он – человек дотошный, он берется за предисловие…

Оба предисловия – и «Патриота», и самого гражданина Шенье – ничего не дали. Я невольно хмыкнул. Теперь даже самый старательный агент отложит книгу в сторону, чтобы взяться за другую. А между тем…

Я взял первую из книжек и взглянул на обложку. Виньетки, гирлянды, крылатые гении, отчего-то с мечами… А вот и текст! Итак: «Свобода. Равенство. Братство. Мари Жозеф Шенье. Карл IX, или Варфоломеевская ночь. Трагедия в пяти актах и девяти явлениях, поставленная на сцене Королевского театра…»

Перо вновь забегало по бумаге, но на этот раз буквы стали складываться в нечто хорошо знакомое: «Поль Молье, Си…»

Я перевел дыхание, заставив себя успокоиться. Радоваться рано. Еще рано! Возможно, радоваться вообще не придется…

«Поль Молье. «Синий циферблат». Площадь Роз».

Я закурил, ощутив нежданную горечь во рту и невесело усмехнулся. Да, «Синий циферблат». Запись шла первой, значит, была самой важной. Увы, эта дорога закрыта навсегда…

Вторая строчка была короткой и тоже заставила усмехнуться: