— Именно о Далхане я и хотел поговорить. Это он похитил Стрельцову?

— Я… я не знаю. — Спортсмен отвел взгляд, но мне и не нужно было видеть его глаз.

— Ты лжешь, Алмаз. Я чувствую это.

— О чем ты? — Чехоев начал слегка нервничать, потому что раньше он никогда не слышал от меня таких странных вещей, и уж тем более я раньше не говорил с ним таким тоном.

— Где сейчас Далхан?

— Я не знаю, — повторил тренер, на этот раз вполне искренне, — но даже если бы и знал, то не стал говорить.

— О, Алмаз, ты не прав. — Мои губы растянулись в зловещей усмешке, от которой, как мне показалось, вздрогнули даже мертвецы. А на бледного Чехоева так и вообще было жалко смотреть. — В твоей голове нет ничего такого, что ты бы мог от меня скрыть.

— Ты что, собираешься меня убить? — Спросил он в лоб, стараясь не показывать, насколько напуган. Но я чувствовал его страх, он щекотал меня, как высокая летняя трава, заодно вознося и сидящих рядом легионеров далеко за грань человеческих возможностей.

— Я собираюсь тебя наказать, Чех.

— За что? Я ведь конкретно тебе ничего не сделал.

— Но сделал твой дружок, которого ты привел ко мне. Ты считаешь, что ты здесь не при чем? Просто в сторонке стоял? Так не бывает, Алмаз. У любого следствия есть причина, понимаешь?

— Я не предполагал, что Далхан может сделать нечто подобное, — с вызовом ответил Чехоев, — и это совсем не значит, что я одобряю его поступки.

— Разве? — Вскинул я брови в притворном удивлении. — По-моему, ты совсем недавно ответил, что не сказал бы мне где он, даже если б знал.

— Сказал, но это другое. Далхан — он друг моего отца. Он много раз помогал мне и моей семье, я не хочу ему зла. А ты явно придешь к нему с недобрыми намерениями.

— А мне ты желаешь зла, Чехоев?

Алмаз замолчал, пытаясь найти оптимальный ответ, но явно такового не находил.

— Нет…

— Ты снова соврал, Чех. Ты явно на стороне своего приятеля и всячески желаешь ему успеха. Ты хочешь, чтобы он меня убил?

— Нет! — Почти крикнул он, нервно заёрзав на сиденье.

— И снова ложь. Я вижу тебя насквозь, Алмаз, не пытайся изворачиваться, это бесполезно.

Вспышка гнева на секунду затмила его страх, и тренер подался вперед, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Ты, грязный убийца, будешь еще в чем-то упрекать меня?! Ты убил Аббаса, сына Далхана! Какое ты после этого имеешь право меня в чем-то обвинять?!

— Это называется «Lex fortissimum», Алмаз. Право сильного. И я буду тебя не просто обвинять, я тебя буду судить.

— Что?! Какого… — ярость моментально схлынула, когда Чехоев повстречался взглядом с бездной, царящей в моих глазах. Испуг с новой силой закружился в нем, лишая лицо даже намека на румянец. — Кем ты себя возомнил?!

Я ничего не ответил, а только лишь продолжал в упор смотреть на борца через зеркало заднего вида, отчего тот почти запаниковал и начал пытаться отмотать разговор назад в наивной попытке отвлечь меня от своих дерзких слов.

— Подожди, давай немного проясним ситуацию! В чем я перед тобой виноват?

— Чехоев, ты глупый или прикидываешься? Ты привел ко мне ублюдка, который в своей слепой жажде мести похитил совершенно постороннего человека.

— Ты не можешь знать наверняка, что он это сделал.

— Что же ты тогда пытался сказать, когда уверял меня, что не одобряешь его поступки? Разве не это?

Алмаз замолчал, прикусив губу, а по его эмоциональному фону я понял, что он если и не знал наверняка о причастности Далхана к этому похищению, то явно догадывался.

— Он действительно сейчас убит горем и не способен трезво мыслить, — борец внезапно сменил риторику, пытаясь найти оправдание действиям своего дружка, — ты же убил его сына!

— Но ты не можешь знать этого наверняка, тебя ведь там не было, — отзеркалил я недавний его ответ, отчего Чехоев снова смутился и примолк.

— Послушай, — произнес он после долгой паузы, — я признаю, что совершил ошибку, когда организовал Далхану встречу с тобой. Но откуда мне было знать, что он собирается совершить нечто подобное?

— У нас патовая ситуация, Алмаз. Ты признаешь, что Далхан совершил плохой поступок, но не желаешь его выдавать. Это значит лишь одно, что ты его сообщник.

— Нет, это не так! Я уже сказал, что не знаю где он! — Это было правдой, но не всей. Как минимум, он мог ему позвонить, но Чехоев упорно обходил этот факт стороной. — Я же уже признал, что совершил ошибку! Что тебе еще нужно, Секирин?! Каждый имеет на это право!