Прошло три дня, а эта чертова кукушка так и не объявилась. Отец даже ходил в милицию, но его оттуда выпроводили, несмотря на устроенную истерику, слезы и дикий ор. Мать-кукушка так и не являлась, но я все равно ее любила. Я любила ее, кажется, больше, чем отца, который не оставлял меня, в отличие от некоторых. О том, где и с кем находится моя мать, знали уже многие, но отцу так никто и не сообщил. Этот простофиля, считавший каждого своим другом, был поднят на смех, сам того не подозревая.

Первым объявился Алеша. Он приехал к себе домой, чтобы забрать какие-то вещи: холодало. Любовники пока не решались вернуться в город, все еще жили на даче, которая, благо, находилась недалеко, что позволяло парню ездить на работу прямиком оттуда. У подъезда папе довелось встретиться с поганцем. Он молча протянул тому руку. Алеша ответил на рукопожатие. Папа сжал его кисть и жалобным взглядом вцепился в его глаза.

–Говори, ты же знаешь, где она, говори, – на глазах Седого сверкали слезы.

Алеша молчал. Больше от стыда, чем от страха. Он видел боль, которую причинял обманутому мужу и брошенной дочери, которая стояла рядом, опустив рыжую головку. Ему было неловко оттого, что он рушил эту маленькую хрупкую ячейку общества, но он ничего не мог с собой поделать, потому что дикая любовь затмила разум.

–Я не знаю, Олег, – только и смог ответить Алеша.

Отец отпустил его руку, и парень ушел прочь. Седой сел на лавку и закурил. На улицу вышли его любимые подруги: Вика и Настя. Папа был невероятно рад их видеть. В своей обычной грубой и шумной манере он принялся рассказывать девкам, что видел Алешу, что тот не знает, где Алина, что она с кем-то другим. С дикими криками и разбрызгиванием слюны, с красными глазами и трясущимися руками Седой разглагольствовал о том, что будет с неверной Алиной, когда она попадется ему на глаза. Его подружки поддакивали, энергично кивали, вставляли свои реплики, и ни один мускул не дрогнул у них при том отвратительном вранье.

Вообще, практически все, с кем пил папа, знали правду, но с невозмутимым видом выслушивали жалобы Седого, не подавая вида, очень часто поддерживая его жестокие идеи, возникавшие в отношении моей мамы. Этот глупец был окружен лжецами и предателями, но упорно того не видел. Кстати, он так и не узнал об этом. А если бы узнал, то не поверил бы. Такой уж он человек, этот Седой.

Через неделю Алина включила телефон. Через десять дней взяла трубку.

–Где тебя черти носят? – кричал разъяренный Седой в динамик.

–Я с тобой развожусь, – холодно оборвала его мама. – Мне надоели эти побои, мне надоело то, что вы постоянно деретесь с Алешей. Ты сам мне надоел, старый кусок дерьма. Я с тобой развожусь.

После этих слов мама положила трубку, а Седой так и остался стоять посреди комнаты с открытым ртом.

–Пап, что с тобой? – спросила я, потянув его за штанину.

Он медленно повернул на меня голову и посмотрел с ненавистью. Да, он тогда возненавидел меня за то, что я ее дочь. С тех пор его отношения с женой, в которых ненависть чередовалась с любовью, обрушились на меня.

Из его рта посыпался благой мат. Я забилась в угол и стала тихонько рыдать. Так началась моя жизнь в неполноценной семье.

Родители действительно развелись. Мама попыталась жить у Алеши, но соседство с бывшим мужем не давало ей покоя. Седой постоянно устраивал скандалы, нападал на Алешу, нападал на Алину. Он требовал у бывшей жены деньги, хотел, чтобы она платила алименты. Она платила: Алеша без каких-либо вопросов отдавал деньги для меня, но только вот они уходили на водку для Седого и его друзей. Алеше стал надоедать этот глупый рэкет, он отказывался давать деньги на пропой, вместо этого покупал продукты. Происходили драки. Седой вел себя, как петух, мне было стыдно за отца. И я хотела жить с мамой. Но маме меня никто не отдавал, а она за меня не боролась. Сколько семей распадается? И сколько матерей борются за свое право воспитывать своих детей? Много. Но моя не входила в их число. Она пускала все на самотек. Алеша пытался ее надоумить на то, чтобы она забрала меня у отца через суд, но ей было, кажется, лень. Так я стала расти без матери.

Потеряв источник дохода в лице бывшей жены, Седой даже и не подумал о том, что ему самому не помешало бы выйти на работу. Зачем батрачить, если у тебя есть родители с такой хорошей пенсией?

Я пошла в первый класс. Рыжая тощая девочка, которая была выше прочих и выглядела столь несуразно из-за своих длинных рук и ног, вряд ли бы пользовалась популярностью среди своих одноклассников. Да и характер у меня был не дай боже.

О характере, к слову, стоит рассказать поподробнее.

Когда мама, уставшая от вечных скандалов между Алешей и бывшим мужем, вынудила своего сожителя переехать, она совсем отдалилась от меня. Голубки съехали в частный старый дом, доставшийся Алеше от прабабки. Точнее, достался он его бабушке, но та с удовольствием передала его в пользование внуку, лишь бы тот был счастлив. Жилище было отвратительным, обветшалым, со смрадным запахом, когда парочка туда впервые въехала. Твердой рукой Алеша заставил мою мать навести порядок по женской части, а сам благоустроил все по мужской. Еще одна положительная черта этого никчемного наркомана – золотые руки. По сути, у него был один недостаток: наркотики. Для многих людей это страшное неоспоримое табу, но моя мама предпочла их всем недостаткам бывшего мужа. А знаете, я ее понимаю. Как мерзко получается: я осознаю то, что мой отец даже хуже наркомана. Какие бы ни были у Алеши положительные черты, человеком хорошим в моих глазах они его не делают, но делают лучше отца. И мне от этого чертовски печально. В общем, за пару месяцев они привели дом в порядок, сделали его пригодным для жилья и зажили семейной жизнью. Папа от этого злился все больше, собирал все чаще гостей в доме, устраивал пьянки, похожие на вакханалии. Когда кто-то приходил с бутылкой, начиналась гулянка, затягивавшаяся и на месяц. Месяц беспробудного пьянства, слез, истерик. Отцу было больно, он никак не мог смириться с тем, что любимая жена ушла к другому. В ту пору Седой стал любить меня почти маниакально своей странной версией любви. Знаете, что он купал меня? Девочку, ходившую в первый класс. С момента развода он начал делать это. Он раздевал меня, раздевался сам, сажал меня в ванну, сам садился следом. Так мы купались. И он считал это нормальным, поэтому даже не стыдился говорить об этом своим знакомым, многие из которых закрывали на это глаза и продолжали пить за его счет.

Однажды у нас собрались: Ирка Грачевская, Вика, Настя, Слава и Лиза Чепуха. Пьянка была веселой и шумной, словно свадьбу отмечали. Отец со Славой пошли в ларек за добавкой. Ирка Грачевская решила обсудить хозяина квартиры.

–Девки, вы вообще как считаете, Седой у нас нормальный?

–Ну, нет, наверное, – усмехнулась Настя.

–Так и я говорю, что нет! – продолжила Грачевская. – Вы вообще считаете нормальным, что он до сих пор купает Лиску?

–Как? – брезгливо спросила Настя.