– Успокойся, Ан. Это галлюцинации, – начала я заранее подготовленную речь. – Тебя накачали сильнодействующим средством.

– Накачали? Кто? Зачем?

– Я накачала, чтобы сбежать от Антич. А то ты со своими вопросами могла все испортить.

– Значит, мы сбежали?

– Да. Можешь больше про Антич не вспоминать.

– То есть, – еще сомневалась подружка, – я не умирала?

– Ты ведь жива. Поверь, я воскрешать не умею.

Анатабель облегченно вздохнула, затем стала вытирать мокрые от слез глаза.

– А я уж решила, что сошла с ума.

– Все вставай. Пошли в отсек управления, там хоть мебель есть. Кресла с нагревателем, а то мы совсем окоченеем.

Я помогла подружке встать, накинула на ее плечи одеяло, дождалась, когда она наденет туфли, и мы вместе вышли из отсека, условно названным мой «столовой».

– Ты угнала корабль? – поинтересовалась Анатабель, усаживаясь в кресло.

Мы почти одновременно включили обогреватели. Я съежилась в кресле в предчувствии первых потоков тепла, которые вот-вот побегут по его обшивке, блаженно замерла.

– Лануф, ты, что спать собираешься?

Ну, не в состоянии подружка понять всю прелесть момента, что поделаешь. Я вздохнула, открыла глаза, подумав: «Уснешь тут».

– Ты, кажется, спросила про корабль, – вяло напомнила я.

– Да. Ты угнала его?

– Угнала.

– То есть Антич за нами гонится? – Анатабель встревожилась.

– Успокойся. Ей не до нас. Я подстроила маленькую неприятность с большими последствиями. Она не скоро придет в себя.

– Куда же мы летим? – она с любопытством уставилась в смотровой экран.

– На Фейяру.

– Зачем?

– Я разве не говорила, что намерена, во что бы то ни стало найти Ирлису?

– Значит, эта девчонка там? – эта Ан хоть и была клоном, но мозги ее оставались прежними. В голосе чувствовалась открытая неприязнь.

– Уймись, Ан, мы должны ей помочь.

– Я в этом не участвую, – решительно заявила она, закутываясь в одеяло. – Можешь выбросить меня за борт.

– Я усмехнулась.

– Прямо сразу?

– Нет, вот согреюсь немного, а то челюсть сводит, а я ведь даже мертвой хочу выглядеть привлекательно.

Мы посмотрели в глаза друг друга, и прыснули от смеха.

– Я не шучу, Лануф, мне до этой девчонки нет дела. И лучше ей быть мертвой прежде, чем ты ее найдешь. Иначе…

– Знаю, знаю, – перебила я, – известие о смерти супруга убьет ее. Это я уже слышала, – и добавила: – Ладно, выкидывать тебя за борт я не буду.

– Вот спасибо! – шутливо бросила подружка.

Но я всерьез предупредила:

– Но будешь мне мешать, закрою в столовой без одеяла и кресла.

– Учту. Слушай, а почему здесь так холодно?

– Ну, что ты такая нетерпеливая? Все-то тебя надо сразу знать, будто первый день живешь.

Анатабель внимательно взглянула на меня и многозначительным тоном произнесла:

– Чувствую я себя как-то странно. Будто у меня огромный провал в памяти.

– Это из-за препарата.

– Да, наверно, – нехотя согласилась Ан. – У тебя найдется что-нибудь поесть?

– Посмотри на складе.

Анатабель кивнула.

– Не буди меня в течение трех часов, хорошо?

– Хорошо.

Подружка поднялась с кресла, и поплотнее закутавшись в одеяло, засеменила к выходу.

Воздух в отсеке уже прогрелся до пятнадцати градусов Цельсия. Мне дышалось легко, и дрожь постепенно прекратила пробирать тело. Чувствуя, как по нему растекается райское блаженство, я закрыла глаза, и уснула. Все же день выдался не из легких, и я порядком устала. А на Фейяре мне вовсе отдохнуть будет некогда.

– Лануф, проснись, – трясла меня за плечо Анатабель.

Я резко дернула головой, и открыла глаза.

– Лануф, – она снизила тон голоса до шепота, – на корабле кто-то есть…

– Ан, – усмехнулась я, – не говори чепухи. Я же просила не будить меня.

– Помню, помню… Но ты спишь уже девять часов.

– Что?

– Да, да. Просыпайся, я приготовила тебе ужин.

Одеяло, которым она заботливо укрыла меня, было таким теплым и мягким, что покидать уютное спальное гнездышко не хотелось.

Я взглянула на показания приборов. Точно я проспала немного ни мало восемь часов сорок восемь минут. Но было такое чувство, будто я уснула только сейчас.

На соседнем столике, свободном от приборов, стоял разнос. Вместо тарелок, еда была разложена в емкости, в которых она хранилась.